 | |
| |
|
(на основании решения Суда от 11 июля 2000 г. эти жалобы объединены в общее производство)
Краткое изложение решения
Решение состоит из трех разделов. В первом, озаглавленном «Факты», рассматриваются фактические обстоятельства дела в версии заявителей и в версии правительства России, а также внутреннее право и правоприменительная практика, относящиеся к обстоятельствам дела. Во втором – «Предмет жалобы» – излагается правовое обоснования жалоб применительно к положениям Европейской Конвенции. В третьем разделе «Право» рассматривается вопрос о соответствии жалоб требованиям приемлемости, изложенным в ст.35 Конвенции, с учетом возражений, представленных правительством России. Решение завершается выводом Суда о том, что он не усматривает в деле признаков несовместимости поданных жалоб с положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод или явной необоснованности и считает возможным их рассмотрение по существу.
А. Обстоятельства дела
Факты данного дела частично оспариваются сторонами. Факты, которые не оспариваются, могут быть представлены следующим образом.
Первый заявитель, М.А. Хашиев, родился в 1942 г. Второй заявитель, Р.А. Акаева, родилась в 1955 г. Оба – граждане России и в 1999 – 2000 гг. проживали в Грозном. Они представлены перед Судом г-ном Кириллом Коротеевым, юристом «Мемориала», российской правозащитной неправительственной организации, находящейся в Москве, и г-ном Уильямом Боурингом, профессором Университета Северного Лондона.
Убийство родственников заявителей
В конце января 2000 г. заявители, находившиеся в Ингушетии, узнали, что их родственники были убиты в Грозном. Во дворе брата второго заявителя были обнаружены три тела с огнестрельными ранениями и признаками пыток.
Это были тела брата второго заявителя, Адлана Акаева, сестры и племянника первого заявителя, Лидии Хашиевой и Анзора Таймесханова. Брат второго заявителя держал в руке удостоверение декана физического факультета Грозненского педагогического института. Другие документы – паспорт, удостоверение сотрудника Грозненского нефтяного института, водительские права были в его кармане. У двух других лиц также были обнаружены удостоверения личности. Впоследствии тела брата и другого племянника первого заявителя, Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова, были найдены в близлежащем гараже. Тело их соседа, Магомеда Гойгова, было найдено там же.
Первый заявитель утверждает, что тела его родственников имели резаные и огнестрельные раны, кровоподтеки, некоторые кости были сломаны. В частности, тело Лидии Хашиевой имело 19 резаных ран, ее руки и ноги были сломаны. Тело Анзора Таймесханова имело множественные резаные и огнестрельные ранения, и его челюсть была сломана. Тело Хамида Хашиева было изуродовано, половина его черепа была размозжена, а некоторые пальцы – отрезаны. Тело Ризвана Таймесханова было значительно изуродовано многочисленными огнестрельными ранениями. Первый заявитель утверждает, что только из груди последнего извлекли около 30-ти пуль. На этом теле были также резаные раны лица и в области груди.
Первый заявитель утверждает, что в Ингушетии была проведена судебно-медицинская экспертиза тел Хамида Хашиева и Ризвана Таймесханова, а также М. Гойгова. Заявителю не был предоставлен доступ к результатам экспертизы тел его родственников, и он просит Суд истребовать их у Правительства.
Первый заявитель забрал тела для захоронения в селе Вознесенское, Ингушетия.
Второй заявитель утверждает, что тело ее брата имело семь огнестрельных ран в череп, сердце и живот, резаные раны, следы побоев и пыток. Оно было захоронено в селе Пседах, Ингушетия.
Расследование случаев смерти
7 февраля 2000 г. Малгобекский городской суд (Ингушетия) установил факт смерти брата второго заявителя, а 7 апреля 2000 г. – факт смерти родственников первого заявителя. Суд основывался на объяснениях заявителей и показаниях двух свидетелей, которые подтвердили нахождение впоследствии убитых лиц в г. Грозном зимой 1999/2000 гг., а также обнаружение тела А.А. Акаева во дворе дома Хашиевых.
Военная прокуратура в/ч 20102 в ответ на жалобу заявителя от 5 апреля 2000 г. отказала первому заявителю об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления в действиях военных. Лишь 4 мая 2000 г. было возбуждено уголовное дело по факту смерти Ризвана Таймесханова и Хамида Хашиева. 17 июля 2000 г. Главная военная прокуратура сообщила второму заявителю, что «местная прокуратура» расследует факт смерти ее брата.
20 июля 2000 г. Главная военная прокуратура сообщила Human Rights Watch, что расследует два нарушения прав мирных жителей в декабре 1999 г. – январе 2000 г., не связанные с делами заявителей. В августе 2000 г. прокурор г. Грозного сообщил первому заявителю, что возбуждено уголовное дело по пп. «а», «д», «е» ч. 2 ст. 105 Уголовного кодекса РФ.
В ноябре 2000 г. Президиум Верховного Суда Республики Ингушетия отклонил протест прокурора РИ об отмене решения Малгобекского городского суда от 7 апреля 2000 г. Другой протест в порядке надзора об отмене этого решения был принесен заместителем председателя Верховного суда РФ и удовлетворен Верховным судом 1 октября 2001 г.
Оспариваемые факты
Оба заявителя считают, что их родственники стали жертвами массовых казней, проводившихся российскими войсками.
Правительство не оспаривает факт смерти родственников заявителей. Оно допускает, что, согласно Генеральной прокуратуре РФ, дело «имеет отношение к незаконным действиям федеральных войск». Однако оно ссылается на продолжающееся расследование и отсутствие свидетелей преступлений. Правительство также предполагает, что обстоятельства смерти родственников заявителей неясны и, возможно, они были убиты чеченскими боевиками за отказ присоединиться к их силам или грабителями.
Правительство также предполагает, что высказывания о том, что родственники заявителей были казнены российскими войсками, могут быть частью пропагандистской войны, развязанной чеченскими вооруженными формированиями и нацеленной на дискредитацию федеральной армии.
Заявители отвергают все эти утверждения. Они отмечают, что жители г. Грозного не имели возможности покинуть город, ставший местом боевых действий. Они также ссылаются на утверждения правительственных и независимых средств массовой информации, детально описывавших продвижение российских войск по городу. К 28 декабря 1999 г. части г. Грозного уже находились под контролем российских войск.
Заявители также отвергают предположения, что их родственники были убиты боевиками за отказ присоединиться к незаконным вооруженным формированиям, поскольку такой практики не существовало. А грабители скорее пытались обогатиться за счет оставленных жителями домов, чем убивать немногих оставшихся жильцов. Заявители отрицают, что их родственники участвовали в вооруженных формированиях, ссылаясь на их возраст и мирные профессии: Лидия Хашиева, 57 лет, была поваром в детском саду; Адлан Акаев, 45 лет, – деканом физического факультета Грозненского педагогического института; Хамид Хашиев, 45 лет, имел киоск рядом с домом; Анзор и Ризван Таймесхановы были студентами Грозненского университета.
Заявители также утверждают, что имеют достаточные доказательства убийства их родственников российскими войсками. Они отмечают, что свидетели видели, как Хамида Хашиева, Ризвана Таймесханова и их соседа Магомеда Гойгова 19 января 2000 г. задержали российские войска, а также ссылаются на отчет Human Rights Watch, в котором эти имена названы.
Впоследствии эти три тела были обнаружены вместе. Кроме того, заявители обращают внимание на то, что при убитых находились документы, удостоверяющие личность, т.е. они готовились к проверке.
Следствие не установило лиц, совершивших преступления; невозможно было установить и воинские части, находившиеся в г. Грозном в то время.
Расследование уголовного дела неоднократно приостанавливалось и возобновлялось вновь. Заявители утверждают, что эффективного расследования проведено не было. Они в частности указывают на противоречия в ответах различных органов власти и на то, что ни разу не были извещены о расследовании уголовного дела по факту смерти их родственников. Заявители не были извещены о признании их потерпевшими как того требовала ст. 53 действовавшего тогда УПК РСФСР.
В. Внутреннее право и практика его применения
Перечисляются с изложением содержания положения Конституции и российских законов, имеющие отношение к обстоятельствам дела:
Конституция РФ – ст. ст. 20, 46, 52, 53, 55 (ч. 3), 56;
Федеральный закон «Об обороне» – ст. 25;
Федеральный закон «О борьбе с терроризмом» – ст. 3, 13, 21;
ГПК РСФСР – ст. 225, гл. 24–1, ст. 126–127;
УПК РСФСР – ст. ст. 53, 108, 109, 113, 208, 209.
В заключение Суд констатирует, что в Чечне не было объявлено ни чрезвычайное, ни военное положение; что не принималось какого-либо закона, предусматривающего ограничение прав населения этой территории; что Российская Федерация не информировала Генерального Секретаря Совета Европы об отступлении от выполнения своих обязательств на этой территории, как это предусмотрено ст. 15 Конвенции.
1. Заявители жалуются, что право их родственников на жизнь, гарантируемое ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, было нарушено. Они также жалуются, что природа ран на телах их родственников свидетельствует о пытках, примененных перед казнью, в нарушение ст. 3 Конвенции.
2. Заявители жалуются, что в нарушение ст. 13 Конвенции они не имели доступа к эффективным внутригосударственным средствам правовой защиты, поскольку на территории Чечни не действовало никаких правоохранительных органов. Для них нет возможности добиться того, чтобы лица, ответственные за ранения и смерть их родственников, предстали перед правосудием.
Правительство представило несколько возражений по допустимости жалоб, в частности, по неисчерпанию всех средств внутригосударственной правовой защиты.
Так, утверждает Правительство, несмотря на прекращение деятельности судов в Чечне в 1996 г., судебные процедуры были доступны заявителям.
Существует судебная практика обращения напрямую в Верховный суд РФ или в суды по месту нового жительства, что подтверждает и обращение заявителей в Малгобекский городской суд. Также заявителям следовало бы обратиться в Главное управление Генеральной прокуратуры РФ по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях на Северном Кавказе, расположенному в Ессентуках.
Заявители утверждают, что формально имеющиеся средства правовой защиты им недоступны, а потому они не обязаны к ним обращаться. Заявители основываются на трех позициях.
Во-первых, они утверждают, что контртеррористическая операция в Чечне, осуществляемая представителями государства, основана на положениях Федерального закона «О борьбе с терроризмом» и была санкционирована на высшем уровне государственной власти.
Анализируя текст Закона о борьбе с терроризмом, они указывают, что этот закон разрешает вмешательство антитеррористических подразделений в осуществление важнейших прав и свобод, но при этом не определяет пределы такого вмешательства и не предусматривает средств защиты для жертв такого вмешательства. Не содержит он и положений об ответственности должностных лиц за возможные злоупотребления властью.
Во-вторых, они утверждают, что существует административная практика неподчинения требованиям эффективного расследования злоупотреблений российских военных, как в мирное, так и в военное время. Заявители указывают на: а) безнаказанность преступлений в настоящий период военных действий (с 1999 г.); б) безнаказанность преступлений, совершенных в 1994–1996 гг.; в) безнаказанность пыток и жестокого обращения, совершаемых милицией по всей России; г) безнаказанность пыток и жестокого обращения в армии.
В-третьих, вне зависимости от существования той или иной административной практики заявители указывают на общую неспособность предлагаемых Правительством средств правовой защиты предоставить им удовлетворение их требований и ссылаются на постановление Суда по делу /Акдивар и другие против Турции/. Они заявляют, что Российская Федерация не предоставила им средства правовой защиты «эффективного, доступного в теории и на практике в соответствующее время, то есть такого, которое было доступно, способно предоставить удовлетворение требований заявителя и предполагало обоснованные надежды на успех» (Постановление по делу /Акдивар против Турции/, 30 августа 1996 г., § 68). Что касается гражданского иска, то он в значительной мере бесперспективен, поскольку в соответствии со ст. 214(4) ГПК РСФСР суд обязан приостановить производство по делу до разрешения соответствующего уголовного дела.
Кроме того, даже в случае успеха гражданское судопроизводство может привести только к выплате компенсации материального и морального вреда, но не к наказанию виновных. Что касается уголовного преследования, то, по их мнению, Закон о борьбе с терроризмом фактически освобождает от ответственности тех, кто совершает злоупотребления. Кроме того, прокуратура не является независимым органом расследования, свободным от политического давления, равно как военные суды, сформированные из военнослужащих, чье благосостояние и продвижение по службе находится в прямой зависимости от военных властей.
Суд полагает, что в связи с особенными обстоятельствами данного дела у него нет достаточной информации для решения вопроса, были ли исчерпаны средства внутренней правовой защиты. Кроме того, этот вопрос настолько тесно связан с существом дела, что неуместно решать его на данном этапе процедур.
Потому Суд решает присоединить эти возражения к вопросам существа дела.
По существу дела Правительство не оспаривает смерть родственников заявителей, но неспособно ответить, было ли нарушение статей 2 и 3 Конвенции, поскольку расследование не завершено. Заявители утверждают, что имеется значительное количество доказательств, подтверждающих, что такие нарушения, а также отсутствие доступа к эффективным средствам правовой защиты, несовместимое со статьей 13 Конвенции, имели место.
Суд считает, что, в свете утверждений сторон, дело поднимает серьезные вопросы права и факта в соответствии с Конвенцией, разрешение которых должно зависеть от исследования существа дела. Соответственно, Суд заключает, что жалобы не могут быть объявлены явно необоснованными в смысле статьи 35 § 3 Конвенции. Никакого другого основания для объявления их неприемлемыми не было установлено.
По этим основаниям Суд единогласно
добавляет к вопросам существа дела/ возражения Правительства в отношении неисчерпания средств правовой защиты;
объявляет/ жалобы приемлемыми без предопределения решения по существу дела.