Михаил Лобов,
советник по правовым вопросам Отдела исполнения решений
Европейского Суда по правам человека*
За прошедшее десятилетие значительно возрос интерес к проблематике юридической природы решений Европейского Суда по правам человека и их правовых последствий во внутреннем правопорядке государств-членов Совета Европы. Это объясняется крупномасштабными изменениями, происшедшими в этот период на Европейском континенте. Совет Европы и его основной правовой инструмент - Конвенция о защите прав человека и основных свобод претерпели существенную эволюцию как в правовом, так и в политическом аспекте.
Политический контекст функционирования Совета Европы был в корне изменен в связи с расширением состава его участников за счет вступления в организацию подавляющего большинства государств Центральной и Восточной Европы и России. Число государств-членов увеличилось более чем в два раза. Соответственно возросло количество государств, участвующих в Конвенции и подверженных действию ее контрольного механизма. Еще более серьезно изменился качественный состав государств-участников. В 90-х годах XX века механизм Конвенции столкнулся, таким образом, со сложнейшей задачей обеспечения единых правовых стандартов в государствах, имеющих колоссальные различия в экономическом, правовом, социальном и культурном развитии.
За последние десять лет утвердился и усилился судебный характер механизма Конвенции. Признание государствами права индивидуального обращения в органы Конвенции и обязательной юрисдикции Европейского Суда из факультативной клаузулы превратилось сначала в политическое, а затем и в юридическое обязательство всех государств-участников1. Это было окончательно оформлено с вступлением в действие с 1 ноября 1998 года Протокола № 11 к Конвенции. Кроме того, Протокол № 11 серьезно изменил процедуру производства в Европейском Суде.
Право самих государств-членов Совета Европы также претерпело за данный период существенные, порой даже революционные изменения. Прежде всего это было связано с отказом бывших социалистических стран от прежних основ государственного строя. Однако и в странах Западной Европы, где не происходило резкой смены экономических, социальных и правовых устоев, за последнее десятилетие также изменились многие юридические концепции и подходы. Население стало значительно чаще обращаться к судебным средствам разрешения споров. Существенно возросли требования к соблюдению процессуальных правил, что неминуемо повлекло за собой значительное увеличение количества жалоб на нарушения процессуального характера. Наконец, расширился круг вопросов, подлежащих судебному разбирательству, в него все чаще стали попадать вопросы, которые ранее были предметом исключительно внутренней или международной политики. Громкие судебные процессы в связи с финансовыми злоупотреблениями видных политических деятелей во Франции и Германии, а также судебные процессы в Великобритании и других странах по поводу привлечения к юридической ответственности генерала Аугусто Пиночета и других латиноамериканских диктаторов, всколыхнувшие мировую общественность в самом конце XX века, являются лишь некоторыми яркими проявлениями указанной тенденции. Все это не могло не сказаться на представлениях о месте и роли судебной власти в обществе и государстве, заставило пересмотреть многие требования, предъявляемые к органам правосудия, к качеству и эффективности их работы.
Отмеченные процессы отразились и на развитии Конвенции и практике ее органов, цель которых состоит в определении и действенном поддержании общих конституционных устоев государств-членов Совета Европы, в том числе единых минимальных стандартов в области основных прав и свобод человека. Начиная с середины 90-х годов XX века утверждается роль Конвенции как "конституционного инструмента европейского правопорядка" (instrument constitutionnel de l'ordre public еuropeen)2, что несомненно предполагает повышение требований к эффективности ее механизма. На этом фоне усиление внимания к проблеме надлежащего и своевременного выполнения обязательств, вытекающих из решений Европейского Суда, а также к вопросу об их правовых последствиях для государств-членов Совета Европы является более чем закономерным.
Расширение сферы действия Конвенции в пространстве и по кругу лиц выступает другим важным фактором, обусловливающим повышенное внимание к данной проблеме. Сам факт участия в Конвенции 44 государств с общим населением более 800 миллионов человек, каждый из которых является полноправным субъектом права Конвенции и обладает правом обращения в ее органы, подвергает последние гигантскому и постоянному давлению. В таких условиях выполнение Конвенцией своих функций возможно лишь в том случае, если ее контрольные органы выносят высокоэффективные решения, то есть решения, способные привести к исправлению ситуации, послужившей основанием для жалобы против государства-ответчика, и таким образом избежать многократного воспроизведения подобных жалоб.
В Российской Федерации проблематика правовых последствий решений Европейского Суда является пока малоизученной. Несмотря на справедливо отмечаемый рост влияния решений Европейского Суда на российское право, на законодательство и особенно на судебную практику3, в литературе и прессе зачастую обсуждаются только финансовые последствия решений Европейского Суда, заключающиеся в выплате заявителю определенной компенсации. Даже среди юристов порой имеют место явные заблуждения относительно юридической силы этих решений и, соответственно, вытекающих из них правовых последствий для государства-ответчика. Между тем ничуть не умаляя значимости денежной компенсации для заявителя, необходимо отметить, что важнейшие последствия решений Европейского Суда для государств бесспорно лежат в иных плоскостях.
Обязательный характер решений Европейского Суда
В соответствии со статьей 46 Конвенции о защите прав человека и основных свобод Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные решения Суда по делам, в которых они являются сторонами (пункт 1). Окончательное решение Суда направляется Комитету Министров Совета Европы, который осуществляет надзор за его исполнением (пункт 2).
Статья 46 лежит в основе всего механизма Конвенции и определяет одно из главных отличий этого договора от других инструментов классического международного права. В рамках Конвенции впервые решениям международного судебного органа был придан строго обязательный характер и впервые была установлена процедура систематического контроля за их исполнением со стороны межправительственного органа. Таким образом, впервые в истории международного правосудия был создан не только собственно юрисдикционный механизм, определяющий, "что есть право" (от латинского juris dictio - говорить право), но и механизм, способный обеспечить реализацию данного права.
Из пункта 1 статьи 46 Конвенции прямо следует, что решения Европейского Суда имеют обязательный характер. При этом решения Суда всегда выносятся в "декларативной" форме, то есть они ограничиваются "декларацией" (объявлением) того, в чем состоит нарушение Конвенции в данном конкретном деле, но, кроме назначения денежной компенсации, не уточняют, какие меры необходимо принять для устранения выявленного нарушения. В ответ на выдвигающиеся заявителями ходатайства указать в самом решении меры индивидуального или общего характера, необходимость осуществления которых вытекает из установленного нарушения их прав, Европейский Суд с неизменным постоянством отмечал, что Конвенция не дает ему такого права, и всегда строго ограничивался констатацией нарушения4.
Декларативный характер решений Европейского Суда в указанном выше смысле никак не сказывается на их обязательности. На сегодняшний день является общепризнанным, что констатация Европейским Судом нарушения Конвенции налагает на государство-ответчик в силу пункта 1 статьи 46 четкие и определенные обязательства. Первое из них касается частной ситуации заявителя и заключается в том, чтобы "положить конец нарушению и устранить его последствия с целью восстановления, насколько это возможно, ситуации, существовавшей до нарушения"5. На практике это означает, что, кроме выплаты назначенной Судом денежной компенсации, государство-ответчик должно принять и некоторые другие меры (так называемые меры индивидуального характера).
Второе обязательство государства-ответчика состоит в принятии "действенных мер для предотвращения новых нарушений Конвенции, подобных нарушениям, выявленным решениями Суда"6 (их принято называть мерами общего характера).
Данные обязательства, основывающиеся не только на статье 46 Конвенции, но и на общих принципах международного права, в частности принципе добросовестного исполнения международных обязательств, неоднократно подтверждались в решениях Суда и в резолюциях Комитета Министров7. Самая последняя и яркая констатация этих принципов содержится в решении Большой Палаты по делу Скоцари и Джунта против Италии от 13 июля 2000 года8. Суд подтвердил, что "государства в принципе свободны в выборе средств, которые ими будут использоваться для выполнения этих обязательств". Однако, добавил Суд, эти средства должны "находиться в соответствии с выводами, содержащимися в решении Суда". Более того, выбор средств для исполнения решения происходит под контролем Комитета Министров, который в силу своей функции в рамках Конвенции следит за исполнением решений Суда (п. 249).
Таким образом, в отличие от четко обозначенного в решении обязательства выплатить определенную компенсацию, способы исполнения которого едины и предельно ясны, принятие мер индивидуального и общего характера является, как справедливо отмечается в доктрине, "обязательством достичь определенного результата"9. Пути достижения требуемого результата могут быть различны в зависимости от обстоятельств, и та свобода действия, которая предоставляется государствам в этом отношении, позволяет в должной мере учесть специфику правовой системы каждого государства. Функцией Комитета Министров является проверка соответствия достигнутого результата двум вышеуказанным требованиям, а именно: устранению нарушения и его последствий для заявителя и предотвращению подобных нарушений в будущем.
Правовые последствия решений Европейского Суда для государства-ответчика, очевидно, будут различны по своей природе в зависимости от того, идет ли речь о восстановлении нарушенного права конкретного заявителя или об изменении общей правовой ситуации для предотвращения подобных нарушений в будущем. При этом и те, и другие последствия могут быть крайне разнообразны в силу специфики правовых систем государств-участников Конвенции.
Меры индивидуального характера
Меры индивидуального характера преследуют цель как можно более полного достижения restitutio in integrum, то есть восстановления ситуации, которая имела место до нарушения Конвенции. Необходимо напомнить, что всегда, когда Европейский Суд констатирует нарушение Конвенции, заявитель, по определению, является жертвой этого нарушения, а следовательно, испытывает на себе его негативные последствия.
Во многих случаях, однако, такие последствия являются неисправимыми и даже частичное restitutio in integrum невозможно ввиду самого характера нарушения. Например, при нарушении статей 2 или 3 Конвенции вследствие лишения жизни или применения пыток, по определению, невозможно восстановить ситуацию в том виде, в каком она существовала до нарушения гарантируемого права. Единственным возмещением в данном случае может быть денежная компенсация материального и морального ущерба, которую Европейский Суд устанавливает на основании статьи 41 Конвенции.
Тем не менее нередко встречаются и такие дела, в которых нанесенный нарушением ущерб может быть реально компенсирован посредством принятия государством-ответчиком особых мер, направленных на максимально возможное restitutio in integrum. Необходимость принятия таких мер и их характер безусловно зависят от фактических обстоятельств дела и характера допущенного нарушения Конвенции. На практике осуществление тех или иных мер индивидуального характера дополняет выплату денежной компенсации, установленной Европейским Судом (последняя имеет своей целью возмещение ущерба, образующего лишь те последствия нарушения, которые уже никак не могут быть устранены10).
Так, например, если Европейский Суд констатирует нарушение Конвенции (в основном статей 3 и 8) вследствие издания распоряжения о высылке иностранного гражданина с территории государства-ответчика, то исполнение судебного решения предполагает, кроме выплаты компенсации, принятие срочных мер, направленных на обеспечение возвращения заявителя в выславшую его страну и/или отмену решения о высылке. В частности, исполнение решения Европейского Суда по делу Мехеми против Франции от 26 сентября 1997 года11 (нарушение статьи 8 Конвенции - право на уважение частной и семейной жизни - вследствие высылки заявителя) потребовало от Франции принятия необходимых мер, обеспечивающих возвращение заявителя в страну. Заявитель в короткие сроки получил в административном порядке разрешение на въезд во Францию для проживания со своей семьей и право на работу. Решение суда, устанавливающее бессрочный запрет на въезд заявителя в страну, также было пересмотрено.
На момент условной констатации Европейским Судом нарушения статьи 3 Конвенции (запрещение пыток) в решении по делу Чахал против Соединенного Королевства от 15 ноября 1996 года12 власти еще не привели в исполнение распоряжение о высылке сигхского активиста из Великобритании в Индию, принятое для обеспечения государственной безопасности. В ходе исполнения решения Европейского Суда британские власти среди прочих мер отменили в срочном порядке распоряжение о высылке и выдали заявителю вид на жительство с правом работать.
Очевидно, что в обоих этих случаях никакое денежное возмещение не могло бы реально компенсировать негативные последствия нарушений прав заявителей.
Другая наиболее часто встречающаяся мера индивидуального характера - снятие судимости. Так, например, если заявитель был осужден за публикацию каких-либо материалов или за исповедание своей веры и Европейский Суд констатировал нарушения соответственно статей 10 или 9 Конвенции, то исполнение решения предполагает, кроме выплаты возможной денежной компенсации, отмену приговора или снятие судимости, являющейся результатом этого приговора13.
Более подробно следует остановиться на такой мере индивидуального характера, как пересмотр внутренними судами окончательных решений по делу вследствие констатации Европейским Судом определенных нарушений Конвенции. Возобновление судебного процесса с целью пересмотра решения, вступившего в законную силу, является одной из самых интересных мер индивидуального характера с точки зрения влияния решений Европейского Суда на конкретные внутренние судебные процессы.
Процедура пересмотра дела внутренними судами проводится при нарушении как материальных, так и процессуальных норм Конвенции. Однако нарушения материальных норм могут быть эффективно исправлены и с помощью принятия административных мер (например, снятия судимости), что устраняет необходимость проводить весь судебный процесс заново.
Необходимость возобновления внутреннего судебного процесса возникает в случае серьезных нарушений процессуального характера, которые могли повлиять на исход судебного разбирательства. Речь идет прежде всего о нарушениях статьи 6 Конвенции. Следует отметить, что пересмотр судебного решения бывает необходим не в связи с каждым нарушением статьи 6 Конвенции. Практика Комитета Министров позволяет выделить два основных условия, при которых может потребоваться пересмотр внутреннего судебного решения. Во-первых, речь должна идти о настолько грубых процессуальных нарушениях, что они порождают сомнения относительно обоснованности результата судебного разбирательства. Во-вторых, нарушение должно иметь очень серьезные последствия для заявителя, которые не могут быть устранены присуждением денежной компенсации14.
Показательным примером правовых последствий решения Европейского Суда является дело Барбера, Мессеге и Ябардо против Испании15. Трое заявителей были приговорены испанскими судами к длительным срокам тюремного заключения (до 30 лет) по обвинению в совершении террористического акта. Между тем в рамках внутреннего судебного разбирательства были допущены серьезные процессуальные нарушения, связанные, в частности, с кратковременностью судебного слушания, в ходе которого некоторые важные доказательства не были приведены и обсуждены в присутствии обвиняемых и публики. Подробно изучив все обстоятельства дела, Европейский Суд установил, что заявители были лишены права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции (п. 89). При этом на момент вынесения решения Суда заявители продолжали отбывать наказание на основании вынесенного в отношении них приговора.
Очевидно, что в данном случае автоматическая отмена приговора не могла являться ни адекватным, ни желаемым последствием решения Европейского Суда. Нарушение Конвенции образовывало не содержание приговора, а условия судебного разбирательства, в которых он был вынесен. Единственной возможностью осуществить restitutio in integrum было проведение нового судебного процесса по данному делу с предоставлением заявителям всех процессуальных гарантий, предусмотренных статьей 6 Конвенции.
Несмотря на то что испанское уголовно-процессуальное законодательство прямо не предусматривало возможность нового судебного разбирательства в связи с констатацией нарушения Конвенции, дело все же было пересмотрено. Правовым основанием для этого стало вынесенное по жалобе заявителей решение Конституционного суда Испании, установившего, что сохранение в силе приговора, вынесенного с нарушением Конвенции, противоречит конституционному правопорядку Испании. Судебное разбирательство в судах общей юрисдикции было проведено вновь и все три заявителя были оправданы за недостатком доказательств. Последствия нарушения статьи 6 Конвенции таким образом были устранены16.
Данное дело демонстрирует, насколько серьезно процессуальные нарушения могут отразиться на самом приговоре. С другой стороны, в практике Комитета Министров также встречались случаи, когда новое разбирательство, организованное с соблюдением всех процессуальных гарантий, приводило к подтверждению первоначального приговора. Так, в ходе исполнения решения по делу Пьерсак против Бельгии17 повторное разбирательство, организованное по требованию прокуратуры с целью исправления последствий нарушения статьи 6, привело к подтверждению фактических обстоятельств дела, вины заявителя и изначально вынесенного приговора18. Первоначальный приговор после нового внутреннего судебного разбирательства с предоставлением заявителю всех процессуальных гарантий был подтвержден и при исполнении решения по делу Виндиш против Австрии19. Таким образом, констатация Европейским Судом процессуальных нарушений, допущенных внутренними судами, отнюдь не означает невиновность заявителя и необоснованность приговора, и идеальным способом исправления подобных нарушений является именно проведение нового судебного разбирательства.
Однако такой способ исполнения решений Европейского Суда используется не всегда. В некоторых случаях, когда имеются непреодолимые правовые препятствия для проведения нового судебного разбирательства, исполнительная власть обращалась к таким мерам, как помилование или досрочное освобождение заявителей. Так, в решении по делу Ван Мехелен и другие против Нидерландов от 23 апреля 1997 года20 Европейский Суд констатировал нарушение статьи 6 Конвенции вследствие того, что в основу приговора были положены показания анонимных свидетелей-полицейских, достоверность которых не могла быть проверена защитой (п.59-65). Принимая во внимание решение Европейского Суда и отсутствие в Нидерландах каких-либо правовых оснований для судебного пересмотра данного дела, министр юстиции издал приказ о досрочном освобождении заявителей21.
В последнее время все больше государств-участников Конвенции предусматривают во внутреннем праве юридические основания для пересмотра судебных решений в случае констатации Европейским Судом нарушений Конвенции в ходе судебного разбирательства, чаще путем принятия новых законодательных норм, но также и посредством толкования действующих правовых положений.
Так, недавно Национальное собрание Франции внесло поправку в Уголовно-процессуальный кодекс, позволяющую возобновлять судебное разбирательство после констатации нарушения Конвенции. Данное изменение французского УПК было вызвано прежде всего необходимостью исправления последствий нарушения статьи 6 Конвенции, установленного в деле Хаккар против Франции22. Заявитель был осужден за убийство к пожизненному заключению, слушание дела судом присяжных проходило в отсутствие как заявителя, так и его адвоката. При этом заявитель неоднократно отрицал сам факт совершения им убийства. Франция сочла необходимым изменить законодательство, чтобы обеспечить возможность судебного пересмотра этого и других подобных дел23.
С серьезными трудностями при принятии мер индивидуального характера столкнулась Турция в многочисленных делах, касающихся нарушений статьи 10 Конвенции в связи с необоснованными уголовными преследованиями курдских активистов и журналистов. Несмотря на то что во всех этих делах речь шла о нарушениях материальной нормы Конвенции и возможные способы исправления негативных последствий нарушений Конвенции не ограничивались пересмотром внутренних судебных решений, в турецком праве не оказалось адекватного инструментария для принятия каких-либо мер индивидуального характера. Сожалея о задержке с осуществлением Турцией необходимых мер с целью исполнения решений Европейского Суда, Комитет Министров принял 23 июля 2001 года Резолюцию, настоятельно призывающую турецкие власти принять срочные меры ad hoc, которые обеспечили бы быстрое и полное устранение всех последствий нарушений Конвенции для заявителей24. Законопроект, предусматривающий возможность судебного пересмотра дел с целью исправления нарушений Конвенции, находился на тот момент лишь в стадии разработки.
В России пересмотр судебного решения после констатации Европейским Судом нарушения Конвенции стал возможным на основании толкования Конституционным Судом части 3 статьи 46 Конституции, признающей за каждым право обращаться в соответствии с международными договорами Российской Федерации в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. По мнению Конституционного Суда, это положение "означает, что решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами Российской Федерации, и, следовательно, открывает дорогу для полномочий последних по повторному рассмотрению дела в целях изменения ранее состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной судебной инстанцией"25.
Принимая во внимание данное решение Конституционного Суда, можно смело утверждать, что в Российской Федерации не существует серьезных правовых препятствий для судебного пересмотра дел, если такая необходимость возникнет в будущем при исполнении решений Европейского Суда. Новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, вступивший в силу 1 июля 2002 года26, предусматривает возможность отмены вступивших в законную силу приговоров, постановлений и определений суда и возобновления производства по уголовному делу при наличии новых обстоятельств, к числу которых отнесено установление Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела (пункт 2 части 4 статьи 413).
На сегодняшний день право подавляющего большинства государств предусматривает возможность пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу, с целью исправления последствий нарушений, констатированных Европейским Судом. В одних странах такая возможность прямо установлена внутренним законодательством (Австрия, Болгария, Германия, Греция, Литва, Люксембург, Мальта, Норвегия, Польша, Словения, Соединенное Королевство, Франция, Хорватия, Швейцария). В некоторых других в настоящий момент ведется работа по принятию соответствующего законодательства (Италия, Румыния, Турция). Ряд государств отчетливо допускают возможность пересмотра судебных решений путем широкого толкования более общих конституционных или законодательных норм (Бельгия, Дания, Испания, Словакия, Финляндия, Швеция). Наконец, право большинства остальных стран содержит достаточно гибкие положения, которые при необходимости могут быть истолкованы так, чтобы пересмотр окончательных судебных решений в соответствующей ситуации оказался возможным. В целом очевидна общая тенденция к обеспечению во внутреннем праве необходимых юридических оснований для принятия эффективных мер по исправлению нарушений Конвенции, выявленных решениями Европейского Суда.
Меры общего характера
Меры общего характера, принимаемые государством для исполнения решения Европейского Суда, преследуют цель предотвращения в будущем нарушений, подобных тем, которые были допущены в конкретном деле.
Необходимость таких мер очевидна. Их осуществление позволяет Конвенции выполнить свое главное предназначение - поддержание в европейских государствах единых минимальных стандартов в области основных прав и свобод человека. Именно обязательство принимать меры общего характера превращает Конвенцию в "конституционный инструмент европейского правопорядка, от которого зависит демократическая стабильность континента"27. Благодаря осуществлению государствами-ответчиками данных обязательств решения Европейского Суда эффективно воздействуют на внутреннее право европейских стран и способствуют гармонизации их правовых систем.
Принятие мер общего характера естественно подразумевает сложный анализ причин, приведших к нарушению Конвенции, и поиск путей их устранения. Государства в принципе свободны в выборе средств, которые они будут использовать для предотвращения новых нарушений Конвенции. Комитет Министров Совета Европы в рамках своей компетенции, определенной статьей 46 Конвенции, осуществляет надзор за тем, чтобы принятые меры соответствовали выводам, содержащимся в решении Европейского Суда.
Если причина нарушения, установленного Судом, состоит в несоответствии Конвенции внутреннего закона, то исполнение решения Европейского Суда требует, как правило, соответствующих законодательных решений для предотвращения новых подобных нарушений. Практика государств-членов Совета Европы дает массу примеров внесения с этой целью изменений в законодательство, подзаконные акты и даже в конституцию.
В частности, в ходе исполнения решения Европейского Суда по делу Ассенов и другие против Болгарии от 28 октября 1998 года28 была предпринята реформа болгарского Уголовно-процессуального кодекса. Европейский Суд констатировал, среди прочего, три нарушения статьи 5 Конвенции (пунктов 3 и 4) вследствие отсутствия своевременного судебного контроля за задержанием с санкции прокурора, чрезмерной продолжительности предварительного содержания под стражей и отсутствия у находящегося под стражей права в любой момент потребовать изменения меры пресечения (п. 144-165).
В ходе исполнения данного решения Европейского Суда Болгария пересмотрела целый ряд положений своего Уголовно-процессуального кодекса с целью приведения его в соответствие с Конвенцией. Согласно новым нормам, задержанный должен предстать перед судом не позднее чем через 72 часа после ареста, с тем чтобы суд вынес решение о законности его заключения под стражу или об освобождении. Кроме того, арестованные лица получили возможность в любой момент требовать рассмотрения в судебном порядке вопроса об их освобождении из-под стражи. Главным результатом реформ, таким образом, стало усиление судебного контроля за действиями прокуратуры. В дополнение к этому был принят ряд других законодательных и административных мер, а также мер, направленных на повышение осведомленности правоохранительных органов о требованиях Конвенции. Все эти меры указаны в Резолюции Комитета Министров, которой он завершил процедуру контроля за исполнением решения Суда по данному делу29.
Исполнение решения Европейского Суда также может предполагать осуществление различных практических мероприятий. Часто это бывает необходимо для предотвращения новых нарушений требования статьи 6 Конвенции о рассмотрении судебных дел в разумные сроки. Так, например, Италия, которая многократно нарушала и пока еще часто нарушает это положение, не раз принимала практические меры, заключающиеся, в частности, в увеличении судейского корпуса, с тем чтобы ускорить судопроизводство. Поскольку структурные недостатки итальянской системы судопроизводства тем не менее не были устранены, государство недавно предприняло ряд дополнительных мер, направленных на предотвращение подобных нарушений. Этот вопрос является на сегодняшний день предметом постоянного и тщательного рассмотрения в рамках Комитета Министров30.
История Конвенции знает массу крупных законодательных и конституционных реформ, направленных на обеспечение реализации ее положений. Между тем необходимость изменения законодательства в связи с исполнением решений Европейского Суда возникает не часто, поскольку конституция и законы государств-участников редко находятся в открытом противоречии с Конвенцией. Нарушения Конвенции обычно связаны с проблемами, лежащими в сфере правоприменительной практики государственных органов, прежде всего судов. Поэтому изменение практики государственных органов, и особенно судов, является наиболее частой мерой общего характера, принимаемой с целью предотвращения новых нарушений Конвенции. Но даже в тех случаях, когда причиной нарушения Конвенции является внутренний закон, немедленная реакция судов государства-ответчика зачастую заключается в том, что они отказываются применять этот закон, опираясь непосредственно на нормы Конвенции и решения Европейского Суда. Таким образом, ключевая роль в исполнении государством решений Европейского Суда принадлежит именно судьям.
В подавляющем большинстве государств-участников высшие судебные инстанции уже применяют положения Конвенции с учетом решений Европейского Суда и тем самым придают этим решениям прямое действие во внутреннем праве.
Например, в решениях по делам Кадубец против Словакии и Лауко против Словакии от 2 сентября 1998 года31 Европейский Суд констатировал нарушение статьи 6 Конвенции (право на доступ к правосудию) в связи с невозможностью обжалования в суд решений административных органов о наложении мелких штрафов. Не дожидаясь приведения законодательства в соответствие с Конвенцией, Конституционный суд Словакии всего через несколько дней после решений Европейского Суда постановил, что данные законодательные положения противоречат как Конвенции, так и Конституции Словакии, и тем самым лишил их юридической силы32.
В деле Гаигусуз против Австрии33 нарушение Конвенции состояло в дискриминации турецкого гражданина, постоянно проживавшего в Австрии и потерявшего работу. Ему было отказано в выдаче срочного пособия по безработице, так как по закону данное пособие выплачивалось только австрийским гражданам. Европейский Суд констатировал нарушение статьи 14 Конвенции в сочетании со статьей 1 Протокола № 1. Австрийский парламент путем принятия нового закона устранил правовые основания данной дискриминации по признаку гражданства, но по определенным соображениям старые законодательные положения должны были оставаться в силе еще более двух лет. Однако задолго до истечения этого срока Конституционный суд Австрии при рассмотрении подобного дела, руководствуясь решением Европейского Суда, признал еще действовавшие законодательные положения дискриминационными и в связи с этим утратившими силу. После этого решения парламент также пересмотрел свою позицию и немедленно ввел в действие новые законодательные положения, исключающие дискриминацию34.
Федеральный суд Швейцарии, следуя решению Европейского Суда по делу Ф. против Швейцарии от 18 декабря 1987 года35, констатировавшему нарушение статьи 12 Конвенции, признал недействительными положения внутреннего законодательства, предусматривающие противоречащие Конвенции ограничения права на вступление в брак36. Исполнение решения по делу Ф. показывает возможность применения решений Европейского Суда contra legem, что обеспечивает эффективное предупреждение новых нарушений Конвенции до завершения сложной и длительной законодательной реформы.
В решении по делу Пападжоржу против Греции от 22 октября 1997 года37 Европейский Суд выявил нарушение статьи 6 в связи с вмешательством законодательной власти в процесс отправления правосудия посредством принятия законов и придания им обратной силы, что непосредственно предопределяло результат судебного разбирательства на последней стадии рассмотрения дела высшей судебной инстанцией. Ссылаясь на Конвенцию и решение Европейского Суда, греческие судебные органы изменили свою практику и стали отказываться применять законы, нарушающие принцип независимости правосудия38.
Непосредственное действие решений Европейского Суда в государствах-ответчиках обеспечивает быстроту и эффективность их исполнения. В тех странах, где это имеет место, публикация судебного решения в юридических изданиях зачастую может оказаться достаточной для его исполнения, так как суды учитывают позицию Европейского Суда и не допускают подобных нарушений в своей практике. Поэтому публикация решения Европейского Суда на официальном языке государства-ответчика, доведение его до сведения всех государственных органов, и прежде всего судов, является не просто формальностью, но первоочередными и чрезвычайно важными мерами общего характера, которые должно предпринять каждое государство.
В ходе исполнения решений Европейского Суда национальные суды непосредственно интегрируют требования Конвенции во внутреннее право, не дожидаясь, когда это сделают другие ветви государственной власти. Таким образом, национальные суды, являющиеся основным звеном, приводящим в действие механизм Конвенции в ходе исчерпания заявителем внутренних средств правовой защиты, продолжают играть ключевую роль в применении Конвенции также и на стадии исполнения решений Европейского Суда. В результате Конвенция становится мощным инструментом усиления судебной власти в государствах-участниках.
Некоторые недавние решения Конституционного Суда Российской Федерации, прежде всего решение по делу Маслова39, подтверждают, что решения Европейского Суда постепенно начинают реально действовать и в российском праве40.
Показательно, что хотя решение Европейского Суда формально обязательно лишь для государства-ответчика (пункт 1 статьи 46 Конвенции), Конституционный Суд Российской Федерации ссылается при толковании Конституции и Конвенции на решения, вынесенные Европейским Судом в отношении других европейских государств. Такой подход свидетельствует о солидарности Конституционного Суда России с практикой, распространенной во многих других государствах, когда прямое действие решений Европейского Суда имеет место не только в государствах-ответчиках, но в определенной степени и в других государствах-участниках Конвенции (действие erga omnes).
Другим интересным свидетельством внимательного отношения российской судебной власти к Конвенции и решениям Европейского Суда является Информационное письмо Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1999 года № С1 -7/СМП-1341, где он подробно излагает требования статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 в том виде, как они были истолкованы в решениях Европейского Суда, и просит нижестоящие арбитражные суды принять во внимание все эти требования при осуществлении правосудия.
Наконец, отмечаются первые случаи применения Конвенции в свете решений Европейского Суда также и судами общей юрисдикции. В частности, многие адвокаты при обосновании своей позиции ссылаются на то или иное решение Европейского Суда, и это оказывает некоторое влияние на выносимые судами решения.
В целом явно просматривается тенденция все большего учета положений Конвенции и решений Европейского Суда в российской судебной практике. Несмотря на все еще идущие доктринальные споры о месте судебного прецедента в системе источников российского права, в России нет принципиальных препятствий для рецепции решений Европейского Суда в практике внутренних судов. Следуя примеру других европейских стран, принадлежащих как к англосаксонской, так и к континентальной правовой семье, российская судебная система постепенно делает свой выбор в пользу обеспечения прямого действия решений Европейского Суда во внутреннем праве, усиливая тем самым их влияние на развитие правовой системы в целом.
Процедура контроля за исполнением решений Европейского Суда
В соответствии с пунктом 2 статьи 46 Конвенции окончательное постановление Европейского Суда направляется в Комитет Министров Совета Европы, который осуществляет надзор за его исполнением.
Комитет Министров является основным исполнительным органом Совета Европы и в этом качестве решает все вопросы, связанные с деятельностью организации (политические, административные, финансовые) в различных сферах межгосударственного сотрудничества. Статья 46 Конвенции наделяет Комитет Министров особой функцией надзора за исполнением решений Европейского Суда, и эту его функцию не следует смешивать с другими аспектами деятельности Комитета Министров, так как здесь он формально выступает как орган Конвенции. Заседания, специально посвященные контролю за исполнением решений Суда (заседания DH), проводятся, как правило, каждые два месяца, то есть шесть раз в год. На практике Комитет Министров иногда рассматривает особо срочные вопросы, касающиеся исполнения решений, и на своих регулярных заседаниях.
Согласно Уставу Совета Европы, Комитет Министров состоит из министров иностранных дел государств-участников. При этом заседания Комитета с личным участием министров иностранных дел проводятся лишь два раза в год. На всех остальных заседаниях, в том числе на тех, которые посвящены контролю за исполнением решений Европейского Суда, министры иностранных дел представлены их постоянными представителями при Совете Европы.
Решение Европейского Суда в день его вынесения направляется с сопроводительным письмом Секретариата Суда в Комитет Министров (пункт 3 правила 77 Регламента Суда41). В соответствии с Регламентом Комитета Министров по применению пункта 2 статьи 46 Конвенции42 как только решение Суда, констатирующее нарушение Конвенции, становится окончательным (статья 44 Конвенции), оно ставится на повестку дня ближайшего заседания DH Комитета Министров (правило 2).
Государство-ответчик представлено в Комитете Министров представителем своего правительства, заявитель также имеет доступ, хотя и ограниченный, к процедуре контроля за исполнением решений. Несмотря на то что заседания Комитета Министров проводятся при закрытых дверях, после каждого заседания его повестка дня публикуется вместе с аннотациями, содержащими информацию о ходе исполнения всех рассмотренных решений. Кроме того, Комитет Министров рассматривает обращения заявителя по вопросам выплаты денежной компенсации и принятия мер индивидуального характера (пункт (a) правила 6 Регламента). Секретариат доводит такие обращения до сведения Комитета (пункт (b) правила 6 Регламента).
Решение Суда рассматривается Комитетом Министров периодически, с интервалами, как правило, не превышающими шесть месяцев (их продолжительность зависит от срочности вопросов, связанных с исполнением каждого судебного решения, - правило 4 Регламента), до тех пор, пока он не сочтет решение исполненным и, соответственно, не завершит его рассмотрение принятием окончательной резолюции (правило 8 Регламента). Комитет Министров может принимать на различных этапах контроля так называемые предварительные резолюции (Interim Resolutions), в которых он выражает свою позицию по различным вопросам, связанным с исполнением решения Суда (правило 7 Регламента).
Следует отметить, что на практике Комитет Министров крайне редко прибегает к мерам политического или дипломатического давления, с тем чтобы обеспечить исполнение решения Европейского Суда государством-ответчиком. В подавляющем большинстве случаев Комитет Министров служит местом для конструктивного обсуждения мер, принятие которых необходимо для исполнения решений. Комитет Министров действует здесь как орган Конвенции, наделенный функциями преимущественно юридического характера, что препятствует политизации обсуждаемых проблем и способствует принятию быстрых и эффективных решений.
Оценивая 50-летнюю историю Конвенции о защите прав человека и основных свобод, с одной стороны, можно выразить глубокое удовлетворение достигнутым на сегодня уникальным результатом: государства-участники, исполняя решения Европейского Суда или в более общем плане ориентируясь на его практику, внесли в свое внутреннее право многие сотни, если не тысячи изменений. Решения Европейского Суда, таким образом, постепенно превратились в важный фактор развития внутренних правовых систем в направлении достижения и поддержания предусмотренных Конвенцией минимальных стандартов в области основных прав и свобод человека.
С другой стороны, определенное беспокойство вызывает масштаб задач, стоящих перед Европейским Судом, как в смысле общего количества подаваемых жалоб, так и в плане сложности вопросов, лежащих в основе многих из них. Быстрое и эффективное исполнение каждого решения Европейского Суда бесспорно имеет ключевое значение для решения этих задач и соответственно для будущего Конвенции43. Без принятия действенных мер по исправлению допущенных нарушений и предотвращению новых, им подобных, Конвенция не сможет выполнить свою роль конституционного инструмента европейского правопорядка, цель которого - обеспечить "конкретные и реальные права" (droits concrets et effectifs)44; под угрозу будет поставлено и "выживание" ее судебного механизма в его сегодняшнем виде.
Поэтому проблемы исполнения решений Европейского Суда будут и впредь привлекать повышенное внимание в контексте обсуждения перспектив развития Конвенции и возможного преобразования ее контрольного механизма.
* Мнения и выводы, содержащиеся в статье, отражают личные взгляды автора и не являются выражением официальной позиции Совета Европы.
1 Есть много свидетельств того, что присоединение к Конвенции с одновременным признанием права индивидуального обращения в ее органы и обязательной юрисдикции Европейского Суда уже с конца 80-х - начала 90-х годов XX века превратилось в основополагающее требование членства в Совете Европы. См.: Winkler H. Democracy and Human Rights in Europe. A Survey of the Admission Practice of the Council of Europe // Austrian Journal of Public and International Law. 1995. No. 47. P. 157, 168-169. Последней из "старых" государств-членов Совета Европы право индивидуальной жалобы и обязательную юрисдикцию Европейского Суда признала Турция (соответственно 28 января 1987 года и 22 января 1990 года). В дальнейшем и вплоть до вступления в действие Протокола № 11 к Конвенции все присоединяющиеся к Конвенции государства заявляли об этом одновременно с ее ратификацией.
2 Данная роль Конвенции подчеркивается и в судебной практике, и в документах межгосударственного сотрудничества. См., например: Eur. Court H.R. Loizidou v. Turkey, Judgment of 23 March 1995 (Preliminary Objections). Series A. No. 310. Para. 75; Заключительная Декларация Конференции министров юстиции государств-членов Совета Европы по случаю пятидесятилетия Европейской конвенции, Рим, 3-4 ноября 2000 года.
3 За последние два года увеличилось количество случаев, когда то или иное решение, вынесенное Европейским Судом, влекло за собой конкретные изменения как решений по отдельным делам, находящимся на рассмотрении внутренних национальных органов, так и общих подходов судов к толкованию российского права. Конкретные примеры из российской судебной практики приводятся ниже.
4 См., например: Eur. Court H.R. Belilos v. Switzerland, Judgment of 29 April 1988. Series A. No. 132. Paras. 76, 78. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С. 568-581; Pelladoah v. the Nether-lands, Judgment of 22 September 1994. Series A. No.297-B. Para. 44.
5 Eur. Court H.R. Papamichalopoulos and Others v. Greece, Judgment of 31 October 1995 (Article 50). Series A. No.330-B. Para.34.
6 Committee of Ministers. Interim Resolution DH (99)434 Human Rights Action of the Security Forces in Turkey: Measures of a General Character - Case of Akdivar and Others against Turkey, Aksoy against Turkey, Cetin against Turkey, Aydin against Turkey, Mentes and Others against Turkey, Kaya against Turkey, Yilmaz and Others against Turkey, Selcuk and Others against Turkey, Kurt against Turkey, Tekin against Turkey, Gulec against Turkey, Ergi against Turkey, Yasa against Turkey. Adopted on 9 June 1999 (672nd Meeting of the Ministers' Deputies).
7 Кроме уже приведенных примеров в отношении мер индивидуального характера см.: Eur. Court H.R. Akdivar and Others v. Turkey, Judgment of 1 April 1998 (Article 50). Reports. 1998-II. Para. 47; Scozzari and Giunta v. Italy, Judgment of 13 July 2000. Para. 249; Committee of Ministers. Interim Resolution DH(99)245 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 25 May 1998 in the Case of the Socialist Party and Others against Turkey. Adopted on 4 March 1999 (662nd Meeting of the Ministers' Deputies); Final Resolution DH (2001)4 Human Rights - Application No. 19033/91 - Hakkar v. France. Text adopted by the Committee of Ministers on 14 February 2001 (741st Meeting of the Ministers' Deputies); Interim Resolution DH(2001 )65 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 13 July 2000 (Grand Chamber) in the Case of Scozzari and Giunta against Italy. Text adopted by the Committee of Ministers on 29 May 2001 (753rd Meeting of the Ministers' Deputies); Interim Resolution DH(2001) 106 Violations of Freedom of Expression in Turkey: Individual Measures. Text adopted by the Committee of Ministers on 23 July 2001 (760th Meeting of the Ministers' Deputies). В отношении мер общего характера Европейский Суд косвенно указал на обязательство предупреждения новых подобных нарушений в решении по делу Вермеире против Бельгии (Eur. Court H. R. Vermeire v. Belgium, Judgment of 29 November 1991. Series A. No.214-C. Para. 26); данное обязательство прямо подчеркивается и в многочисленных резолюциях Комитета Министров (Committee of Ministers. Interim Resolution DH(2000)135 Excessive Length of Judicial Proceedings in Italy. Text adopted by the Committee of Ministers on 25 October 2000 (727th Meeting of the Ministers' Deputies); Interim Resolution DH(2001 )79 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 18 February 1999 in the Case of Matthews against the United Kingdom. Text adopted by the Committee of Ministers on 26 June 2001 (757th Meeting of the Ministers' Deputies); и др.).
8 Eur. Court H. R. Scozzari and Giunta v. Italy, Judgment of 13 July 2000.
9 Sudre F. Droit International et Europeen des Droits de l'Homme. P., 1997. P.339.
10 Недвусмысленное подтверждение этого тезиса содержится в решении Суда по делу Скоцари и Джунта против Италии. См.: Eur. Court H.R. Scozzari and Giunta v. Italy, Judgment of 13 July 2000. Para.250.
11 Eur. Court H.R. Mehemi v. France, Judgment of 26 September 1997. Reports. 1997-VI.
12 Eur. Court H.R. Chahal v. the United Kingdom, Judgment of 15 November 1996. Reports. 1996-V. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 2. С. 260-295.
13 См., например: Eur. Court H.R. Oberschlick v. Austria, Judgment of 23 May 1991. Series A. No.204. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 684-697; Committee of Ministers. Resolution DH(93)60 Case of Oberschlick against Austria. Adopted on 14 December 1993 (504th Meeting of the Ministers' Deputies); Eur. Court H.R. Schwabe v. Austria, Judgment of 28 August 1992. Series A. No.242-B; Committee of Ministers. Resolution DH(94)23 Case of Schwabe against Austria. Adopted on 21 March 1994.
14 Committee of Ministers. Recommendation No. R (2000)2 on the Reexamination or reopening of certain Cases at Domesti Level Following Judgments of European Court of Human Rights. Adopted on 19 January 2000 (694th Meeting of the Ministers' Deputies).
15 Eur. Court H.R. Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain, Judgment of 6 December 1988. Series A. No. 146.
16 Eur. Court H.R. Barbera, Messegue, Jabardo v. Spain, Judgment of 13 June 1994. (Article 50). Series A. No.285-C; Committee of Ministers. Resolution DH(94)23 Case of Barbera, Messegue, Jabardo against Spain. Adopted on 16 November 1994 (520th Meeting of the Ministers' Deputies).
17 Eur. Court H.R. Piersack v. Belgium, Judgment of 1 October 1982. Series A. No. 53; Piersack v. Belgium, Judgment of 26 October 1984. (Article 50). Series A. No. 85.
18 Committee of Ministers. Resolution DH(85)12 Case of Piersack against Belgium. Adopted on 31 May 1985 (386th Meeting of the Ministers' Deputies).
19 Eur. Court H.R. Windisch v. Austria, Judgment of 27 September 1990. Series A. No. 186; Windisch v. Austria, Judgment of 28 June 1993. (Article 50). Series A. No.255-D. Committee of Ministers. Resolution DH (93)61 Case of Windisch against Austria. Adopted on 14 December 1993 (504th Meeting of the Ministers' Deputies).
20 Eur. Court H.R. Van Mechelen and Others v. the Netherlands, Judgment of 23 April 1997. Reports. 1997-III. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. С. 440-455.
21 Committee of Ministers. Resolution DH(99) 124 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 23 April 1997 and 30 October 1997 in the Case of Van Mechelen and Others against the Netherlands. Adopted on 19 February 1999 (659th Meeting of the Ministers' Deputies).
22 Eur. Commission H.R. Hakkar v. France, Report of 27 June 1995.
23 Committee of Ministers. Final Resolution DH (2001)4 Human Rights - Application No. 19033/91 - Hakkar v. France. Adopted on 14 February 2001 (741st Meeting of the Ministers' Deputies).
24 Committee of Ministers. Interim Resolution DH(2001) 106 Violations of Freedom of Expression in Turkey: Individual Measures. Adopted on 23 July 2001 (760th Meeting of the Ministers' Deputies).
25 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 года по делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей статьи 374 и пункта 4 части второй статьи 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К. М. Кульнева, В.С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И. П. Серебренникова (пункт 7 мотивировочной части) // СЗ РФ. 1996. №7. Ст.701.
26 СЗ РФ. 2001. № 13. Ст. 1140.
27 Заключительная Декларация Конференции министров юстиции государств-членов Совета Европы по случаю пятидесятилетия Европейской конвенции, Рим, 3-4 ноября 2000 года.
28 Eur. Court H.R. Assenov and Others v. Bulgaria, Judgment of 28 October 1998.
29 Committee of Ministers. Resolution DH (2000) 109 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 28 October 1998 in the Case of Assenov and Others against Bulgaria. Adopted on 2 October 2000 (721st Meeting of the Ministers' Deputies).
30 Committee of Ministers. Interim Resolution DH (2000) 135 Excessive Length of Judicial Proceedings in Italy. Adopted on 25 October 2000 (727th Meeting of the Ministers' Deputies).
31 Eur. Court H.R. Kadubec v. Slovakia, Judgment of 2 September 1998; Lauko v. Slovakia, Judgment of 2 September 1998.
32 Committee of Ministers. Resolution DH (99)553 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 2 September 1998 in the Case of Kadubec against the Slovak Republic. Adopted on 8 October 1999 (680th Meeting of the Ministers' Deputies); Resolution DH(99)554 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 2 September 1998 in the Case of Lauko against the Slovak Republic. Adopted on 8 October 1999 (680th Meeting of the Ministers' Deputies)
33 Eur. Court H.R. Gaygusuz v. Austria, Judgment of 16 September 1996. Reports. 1996-IV.
34 Committee of Ministers. Resolution DH (98)372 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 16 September 1996 in the Case of Gaygusuz against Austria. Adopted on 12 November 1998 (647th Meeting of the Ministers' Deputies).
35 Eur. Court H.R. F. v. Switzerland, Judgment of 18 December 1987. Series A. No. 128.
36 Committee of Ministers. Interim Resolution DH(89)9 Case of F. against Switzerland. Adopted on 2 March 1989 (424th Meeting of the Ministers' Deputies); Resolution DH (94)77 Case of F. against Switzerland. Adopted on 19 October 1994 (519th Meeting of the Ministers' Deputies).
37 Eur. Court H.R. Papageorgiou v. Greece, Judgment of 22 October 1997. Reports. 1997-VI.
38 Committee of Ministers. Resolution DH (99)714 Concerning the Judgment of the European Court of Human Rights of 22 October 1997 in the Case of Papageorgiou against Greece. Adopted on 3 December 1999 (688th Meeting of the Ministers' Deputies).
39 См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 года по делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова // СЗ РФ. 2000. № 27. Ст.2882.
40 См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 16 мая 2000 года по делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой компании "Timber Holdings International Limited" // СЗ РФ. 2000. №21. Ст.2258; Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 12 марта 2001 года по делу о проверке конституционности ряда положений Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", касающихся возможности обжалования определений, выносимых арбитражным судом по делам о банкротстве, иных его положений, статьи 49 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", а также статей 106, 160, 179 и 191 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда Челябинской области, жалобами граждан и юридических лиц // СЗ РФ. 2001. № 12. Ст. 1138.
41 European Court of Human Rights. Rules of Court. As in Force at 1 November 1998. Неофициальный перевод текста Регламента на русский язык см.: Совет Европы и Россия. 2000. № 3. С. 30-50; Туманов ВА. Европейский Суд по правам человека. Очерк организации и деятельности. М., 2001. С. 246-286.
42 Committee of Ministers. Rules Adopted for the Application of Article 46, Paragraph 2, of the European Convention on Human Rights. Adopted on 10 January 2001 (736th Meeting of the Ministers' Deputies).
43 Report of the Evaluation Group to the Committee of Ministers on the European Court of Human Rights. EG Court (2001) 1. 27 September 2001.
44 Суд неоднократно подчеркивал в своих решениях этот основополагающий принцип толкования и применения Европейской конвенции: "Конвенция призвана гарантировать не теоретические или иллюзорные права, а права конкретные и реальные" (см., например: Eur. Court H.R. Airey v. Ireland, Judgment of 9 October 1979. Series A. No. 32. Para. 24).
|
