"Права потерпевших от преступлений... охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба" (статья 52 Конституции Российской Федерации).

1. Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (СЕД № 5) не содержит специальных положений, определяющих правовой статус потерпевших от преступлений. Тем не менее статья 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство) закрепляет отдельные права этих лиц.

Европейская Комиссия по правам человека и Европейский Суд неоднократно отмечали, что статья 6 Конвенции не может быть истолкована как предоставляющая право требовать возбуждения уголовного дела¹. Согласно статье 6 Конвенции, частное лицо может инициировать судебное разбирательство в случае спора о его гражданских правах и обязанностях. При этом необходимо, чтобы соответствующее право признавалось внутренним правом государства-участника Конвенции (по крайней мере, лицо должно обоснованно предполагать это). Спор должен носить реальный и серьезный характер и касаться не только наличия права как такового, но и его объема и способа реализации. Кроме того, результат соответствующего разбирательства должен непосредственно иметь определяющее значение для данного права². Если потерпевший от преступления выдвигает требование о компенсации причиненного ему вреда, то данный процесс для него является "спором о гражданских правах и обязанностях" и он пользуется всеми правами, предусмотренными пунктом 1 статьи 6 Конвенции³. При этом не имеет значения, заявляет ли потерпевший требование о компенсации в ходе уголовного процесса или в рамках отдельного разбирательства⁴.

В деле Хелмерс против Швеции⁵ заявитель, возбудивший в шведских судах в порядке частного обвинения уголовное преследование в связи с диффамацией, ссылался на нарушение пункта 1 статьи 6, так как при рассмотрении дела апелляционным судом он был лишен права на публичное разбирательство.

Государство-ответчик, не оспаривая гражданский характер права на доброе имя и репутацию (п. 27), тем не менее утверждало, что статья 6 Конвенции неприменима в данном деле. Статья 6 не гарантирует право на возбуждение уголовного преследования в отношении других лиц и соответственно не может применяться в случае уголовного преследования в порядке частного обвинения, инициированного г-ном Хелмерсом. Заявитель сам выбрал такой способ защиты своих прав, объединив гражданское требование о компенсации с уголовным разбирательством, что предполагает следование соответствующим процедурам. Таким образом, он добровольно лишил себя гарантий, предоставляемых пунктом 1 статьи 6 Конвенции. В любом случае гражданские требования г-на Хелмерса, по мнению правительства, должны рассматриваться как чисто символические, учитывая, что он потребовал только одну крону в возмещение ущерба с каждого обвиняемого и отсутствовал какой-либо спор в отношении данной суммы как таковой (п. 28).

Европейский Суд подтвердил, что пункт 1 статьи 6 Конвенции не гарантирует частному лицу право возбуждать уголовное преследование, однако данное право было предоставлено заявителю шведским правом для защиты его репутации. Далее, касаясь вопроса о символическом размере компенсации, Суд подчеркнул, что наличие спора о "гражданском праве" необязательно зависит от того, выдвигается ли требование о денежном возмещении ущерба; важно, чтобы результат разбирательства имел решающее значение для определения спорного "гражданского права". Это характерно для настоящего дела, так как результат и уголовного разбирательства в порядке частного обвинения, и рассмотрения требования о возмещении ущерба зависел от оценки существа жалобы г-на Хелмерса на то, что обвиняемые необоснованно посягали на его репутацию и нанесли ей ущерб. Поэтому пункт 1 статьи 6 применим к обеим этим процедурам (п. 29). Суд подчеркнул, что существует тесная связь между результатами уголовного разбирательства в порядке частного обвинения и рассмотрением гражданского требования о возмещении вреда, такая, что первое имеет решающее значение для второго. Таким образом, нет оснований проводить различие между двумя акциями, предпринятыми заявителем, для того чтобы рассмотреть его жалобу по существу (п. 30).

В деле Аквавива против Франции⁶ государство-ответчик также оспаривало применимость пункта 1 статьи 6 Конвенции. Заявители - родители и сестра убитого - выступили в качестве гражданского истца в уголовном процессе. Они хотели установить обстоятельства смерти их сына и брата и требовали восстановить картину произошедших событий. Требование о материальной компенсации не выдвигалось. В Европейскую Комиссию заявители обратились с жалобой на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью расследования, проводимого по их требованию.

Правительство Франции утверждало, что разбирательство, инициированное заявителями, не является "спором о гражданских правах и обязанностях". Правительство признавало, что семья Аквавива имела право подать ходатайство о признании ее гражданским истцом в данном деле для того, чтобы инициировать публичное расследование и потребовать осуществления следственных действий. Однако, по мнению правительства, при решении вопроса о применении гарантий, предоставляемых пунктом 1 статьи 6 Конвенции, необходимо проводить различие между ходатайством о признании гражданским истцом, поданным для того, чтобы добиться "возмездия", и таким же ходатайством, заявленным с целью получения компенсации.

Правительство утверждало, что единственной целью заявителей являлось инициирование уголовного преследования. Поэтому их требование не является гражданским в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции, который не предоставляет право требовать осуждения преступника или возбуждать уголовное преследование других лиц. Заявление ходатайства о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца следует отличать от действий, направленных на получение компенсации за причиненный ущерб, которые могут сопутствовать такому ходатайству или последовать за ним. Обстоятельства настоящего дела не порождают право заявителей на возмещение ущерба, и ни в одном суде не был инициирован спор по данному вопросу (п. 42).

Заявители утверждали, что их ходатайство о возбуждении публичного уголовного преследования было поддержано следственным судьей, который потребовал от них предоставить денежное обеспечение возможных расходов. Таким образом, судья признал существование спора, не определяя их право на возмещение ущерба, которое могло возникнуть только в случае уголовного осуждения предполагаемого преступника. Результат уголовного расследования, следовательно, имеет решающее значение для определения их права на компенсацию материального и морального вреда (п. 43).

Суд подчеркнул, что ходатайство заявителей, признанное допустимым следственным судьей и не отклоненное органами, осуществляющими расследование, временно лишило их возможности обратиться в гражданские суды для получения компенсации причиненного ущерба.

Решив защищать свои интересы в рамках уголовного процесса, заявители инициировали уголовное расследование с целью добиться осуждения виновного, что являлось предварительным условием для получения компенсации, и сохранили право заявить требование о возмещении ущерба до начала или в ходе судебного процесса.

Признание судом того, что убийство было совершено в порядке самообороны, лишило заявителей права требовать в судебном порядке компенсации (п. 47). В итоге Европейский Суд признал, что пункт 1 статьи 6 применим в данном деле (п. 48).

В решении по делу Хамер против Франции от 7 августа 1996 года⁷ Европейский Суд пришел к иному выводу. Молодой немец Дирк Хамер был смертельно ранен принцем Виктором Эммануэлем Савойским, защищавшим свою собственность. Причем умерший не посягал на собственность принца и пострадал случайно. Суд ассизов Парижа оправдал принца, обвинявшегося в непреднамеренном смертельном ранении и неумышленном убийстве, в связи с тем что неумышленное причинение смерти Дирку Хамеру не было следствием его неумелости, неосмотрительности, невнимательности или небрежности. Сестра умершего, участвовавшая в уголовном процессе в качестве гражданского истца, по его завершении обратилась в Комиссию по правам человека с жалобой на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с чрезмерной длительностью (более 11 лет) разбирательства данного дела.

Г-жа Хамер утверждала, что, заявляя ходатайство о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца, она хотела не только участвовать в разбирательстве дела, но и требовать возмещения вреда. Несмотря на то что принц Виктор Эммануэль выплатил определенную сумму денег ее семье, она всегда намеревалась требовать компенсации. Оправдание обвиняемого и тот факт, что суд ассизов не рассматривал гражданские споры, помешали ей предъявить требование о возмещении ущерба; кроме того, у нее больше не было возможности обратиться с требованием о компенсации в гражданские суды. Результат уголовного процесса, таким образом, имел решающее значение для определения ее права на компенсацию материального и морального вреда (п.70).

Правительство Франции утверждало, что, заявляя ходатайство о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца, г-жа Хамер никогда не стремилась к разрешению спора о гражданском праве. То, что заявительница определенно не предъявляла требование о возмещении ущерба, хотя имела возможность сделать это даже после оправдания обвиняемого как в суде ассизов, так и в гражданских судах, показывает, что единственной ее целью было вступление в уголовный процесс, чтобы добиться осуждения принца Виктора Эммануэля. Это не является гражданским правом и соответственно не находится в сфере действия пункта 1 статьи 6 Конвенции (п. 71).

Комиссия по правам человека сочла не относящимся к делу тот факт, что г-жа Хамер определенно не отстаивала право на компенсацию, так как, согласно французскому праву, ее ходатайство о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца является доказательством ее намерения требовать возмещения ущерба, причиненного преступлением. Хотя оправдание обвиняемого судом ассизов и помешало ей получить компенсацию, это не означает, что ее ходатайство изначально не носило гражданский характер (п. 72).

Европейский Суд в своем решении подтвердил ранее выраженную позицию, заключающуюся в том, что для решения вопроса о применимости пункта 1 статьи 6 Конвенции необходимо убедиться в наличии спора о "гражданском праве" (п. 73). Далее Суд отметил, что французское право проводит различие между ходатайством о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца как таковым и аналогичным ходатайством, предусматривающим получение компенсации за ущерб, причиненный преступлением. Соответственно признание допустимости ходатайства о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца не освобождает заявившее его лицо, если оно хочет отстаивать свое право на денежную компенсацию, от предъявления соответствующего требования в суд, который будет рассматривать дело по существу (п. 74).

Г-жа Хамер, подчеркнул Европейский Суд, ни на какой стадии процесса, в котором она участвовала в качестве гражданского истца, на заявляла требование о компенсации ущерба и не демонстрировала намерений сделать это. Она не возражала против соглашения, достигнутого между ее семьей и принцем Виктором Эммануэлем, который осознавал свою гражданскую ответственность и выплатил компенсацию, и не выразила намерение сохранить за собой какие-либо права в связи с этим (п. 75).

Заявительница не предъявляла требования о возмещении ущерба ни в ходе следствия, ни во время процесса в суде ассизов. Даже после вынесения судом оправдательного приговора она могла обратиться с письменным заявлением, с тем чтобы оно было зарегистрировано в суде ассизов, который затем провел бы слушание в гражданском составе и разрешил дело. Позже она также могла бы обратиться с иском о возмещении ущерба в гражданские суды (п. 76).

Европейский Суд подчеркнул, что данное дело отличается от других сходных дел, рассмотренных им, в которых результат разбирательства имел решающее значение для спорного гражданского права. Дела Томази против Франции⁸ и особенно Аквавива против Франции⁹ завершились принятием решений, исключающих вопрос об ответственности, в то время как в настоящем деле обвиняемый был предан суду. В деле Аквавива признание уголовным составом Версальского апелляционного суда того, что убийство было совершено в процессе самообороны, лишило гражданских истцов права требовать компенсацию в судебном порядке (п. 77).

В настоящем деле, напротив, результат судебного разбирательства не имел решающего значения в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции для установления права г-жи Хамер на компенсацию. И поскольку заявительница никогда не отстаивала данное право, здесь не было спора о "гражданском праве" (п. 78). Соответственно Европейский Суд пришел к выводу, что пункт 1 статьи 6 Конвенции неприменим в данном деле (п. 79).

Это решение было принято Европейским Судом шестью голосами против трех. Судьи, оставшиеся в меньшинстве, не согласились с позицией Суда.

В особом мнении судьи З.К. Мартенса отмечалось, что в сходном деле Аквавива против Франции, рассмотренном ранее, Суд не анализировал утверждение правительства Франции о принципиальном различии между ходатайством о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца как таковым и аналогичным ходатайством, поданным с целью добиться возмещения причиненного преступлением ущерба, а просто признал, что заявители в конечном счете намеревались требовать компенсацию, в связи с чем и пришел к выводу о применимости пункта 1 статьи 6 Конвенции. Однако в настоящем деле Суд фактически согласился с доводами государства-ответчика. Из его решения следует, что применимость пункта 1 статьи 6 Конвенции зависит исключительно от намерений гражданского истца, вступившего в уголовный процесс. Если истец заявил данное ходатайство с целью требовать денежной компенсации за ущерб, причиненный в результате преступления, тогда статья 6 защищает его имущественное право с самого начала уголовного процесса, с момента предварительного расследования, осуществляемого следственным судьей. А если гражданский истец не намеревается требовать денежную компенсацию, тогда статья 6 не защищает его интересы, так как в данном случае уголовный процесс не может считаться определяющим его гражданские права в смысле статьи 6 Конвенции (п. 7 особого мнения).

Судья Мартенс же полагал, что заявительница должна пользоваться защитой, предоставляемой статьей 6 Конвенции, даже если на самом деле она вступала в уголовный процесс только для того, чтобы установить вину принца Виктора Эммануэля (п. 8 особого мнения).

З.К. Мартенс отметил, что, согласно французскому законодательству, процессуальное положение гражданского истца в уголовном процессе не зависит от того, заявляет ли он требования о возмещении ущерба. Европейский Суд в своих решениях неоднократно подчеркивал, что в демократическом обществе право на справедливое правосудие занимает столь важное место, что ограничительное толкование пункта 1 статьи 6 Конвенции не соответствует цели и назначению данных положений. Однако в настоящем деле Суд исходил из того, что интересы определенных жертв преступлений, которым внутренним правом предоставлена возможность участвовать в качестве стороны в уголовном преследовании лица, совершившего преступление, в отличие от интересов других участников данного процесса не защищаются пунктом 1 статьи 6 Конвенции. По мнению судьи Мартенса, это является именно ограничительным толкованием данных положений Конвенции (п. 9 особого мнения).

З.К. Мартенс обратил внимание на то, что возрастание значимости справедливого осуществления правосудия предполагает признание нужд и усиление позиции жертв преступлений. Однако подход, одобренный Судом в настоящем деле, демонстрирует обратную тенденцию. Данный подход означает, что интересы жертв преступлений признаются более заслуживающими защиты в том случае, если они намереваются требовать денежной компенсации причиненного ущерба, чем тогда, когда они не стремятся получить компенсацию, а ограничиваются участием в уголовном процессе, с тем чтобы обеспечить осуждение преступника (п. 10 особого мнения).

Даже если согласно французскому законодательству права гражданского истца в уголовном процессе, не заявляющего требования о компенсации, не являются гражданскими правами, нет оснований для того, чтобы не признать их таковыми в рамках "автономного" понятия "гражданское право" в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции - концепции, разработанной как раз для того, чтобы обеспечить предоставление данными положениями максимально широкой защиты (п. 11 особого мнения).

Более того, по мнению судьи Мартенса французское право (законодательство и практика Кассационного суда) не позволяет сделать однозначный вывод о принципиальном различии прав гражданского истца, участвующего в уголовном процессе с целью добиться возмещения причиненного ущерба, и гражданского истца, не заявляющего требование о компенсации. Отсутствует единая точка зрения по этому вопросу и во французской юридической литературе. Сам судья Мартенс полагал, что права гражданских истцов в уголовном процессе в любом случае имеют гражданский характер. З. К.Мартенс подчеркивал, что сегодня в юриспруденции общепризнанно, что денежные суммы являются несовершенной формой компенсации морального вреда. Именно поэтому в судебной практике Франции признаются допустимыми исковые требования о символической компенсации в один франк (п. 12 особого мнения).

Права, возникающие из деликтов, признаются Европейским Судом гражданскими. В связи с этим для судьи Мартенса непонятно, почему право потерпевшего установить в судебном порядке виновность правонарушителя не является гражданским в смысле соответствующего "автономного" понятия и почему права, вытекающие из деликта, должны быть ограничены получением денежной компенсации. Ведь Европейский Суд в своих решениях неоднократно повторял, что само признание факта нарушения Конвенции является достаточной справедливой компенсацией морального вреда, причиненного в результате данного нарушения (п. 13 особого мнения).

Как полагал судья Мартенс, Европейскому Суду следовало бы признать, что право гражданских истцов участвовать в уголовном процессе независимо от того, заявляют ли они требования о денежной компенсации, с целью добиться осуждения виновного в преступлении, которым им был причинен моральный вред, даже если данное право не квалифицируется как гражданское согласно французскому праву, является таковым в рамках "автономного" понятия гражданского права в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции. А данный уголовный процесс должен рассматриваться как определяющий гражданские права потерпевшего (п. 14 особого мнения).

Кроме того, по мнению З.К. Мартенса, Европейский Суд не учел, что французское право предоставляет гражданскому истцу право заявить требование о денежной компенсации на любой стадии процесса и лицо первоначально имевшее такие намерения, в ходе процесса может от них отказаться, в частности в связи с тем, что процесс не удовлетворял требованиям пункта 1 статьи 6 Конвенции (п. 15 особого мнения).

Принцип правовой определенности, утверждал судья Мартенс, предполагает, что применимость статьи 6 Конвенции не может быть поставлена в зависимость от такого спорного фактора, как субъективные намерения гражданского истца. В настоящем деле, например, правительство стремилось обосновать отсутствие у заявительницы намерений получить денежную компенсацию тем, что она никогда не выдвигала таких требований. Заявительница же утверждала, что она всегда намеревалась требовать денежную компенсацию, но, когда после 12-летнего расследования обвиняемый был оправдан, она осознала, что больше не имеет реальных шансов получить ее и отказалась от своих намерений. Это представляется разумным объяснением, особенно если принять во внимание, что предъявление требования о денежной компенсации после оправдания обвиняемого влечет за собой риск уплаты судебных издержек в случае проигрыша дела. С учетом этих обстоятельств само по себе непредъявление заявительницей требования о денежной компенсации не доказывает и не может доказать, что в то время, когда она вступила в уголовный процесс в качестве гражданского истца, она не имела таких намерений (п. 16 особого мнения).

Наконец, судья Мартенс подчеркнул, что с его точки зрения обстоятельства дела свидетельствуют о том, что на самом деле заявительница всегда намеревалась предъявить требование о денежной компенсации (п. 17 особого мнения).

В особом мнении судьи Б. Репика, к которому присоединился судья А. Шпильман, обращалось внимание на то, что французская правовая система, в рамках которой гражданский истец, участвующий в уголовном процессе, может заявить требование о денежной компенсации на любой стадии процесса и даже после вынесения приговора, не предоставляет объективных критериев для определения подлинных намерений потерпевших в тот момент, когда они подают ходатайство о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца, если только они сразу не заявляют требований о компенсации или в ходе процесса тем или иным образом не высказывают своего намерения требовать компенсацию в соответствующее время.

По мнению судей, из решения Европейского Суда по делу Томази против Франции следует, что он интерпретировал соответствующие положения французского законодательства в том смысле, что само заявление ходатайства о вступлении в уголовный процесс в качестве гражданского истца является действием, направленным на получение компенсации ущерба, причиненного данным преступлением.

Настоящее дело, утверждали судьи, в сущности, не отличается от дел Томази против Франции и Аквавива против Франции. Ходатайство о вступлении в уголовный процесс было подано в обстоятельствах, при которых компенсация была возможна. Уголовный процесс не завершился обвинительным приговором, что является обычным предварительным условием предоставления компенсации в рамках уголовного процесса. Как и г-н Томази, и семья Аквавива, заявительница очевидно не выдвигала требование о компенсации в ходе уголовного процесса, но она могла обратиться с таким требованием даже после вынесения решения суда ассизов. Поведение заявительницы не опровергает ее утверждение, что в случае вынесения обвинительного приговора она бы предъявила такое требование. Судьи отметили, что хотя безусловно имеются определенные отличия настоящего дела от дел Томази и Аквавива, они не могли послужить основанием для того, чтобы Европейский Суд пришел к иному выводу.

Решение большинства судей об изначальном отсутствии у заявительницы намерений предъявлять требование о возмещении вреда основывалось на том, что она не обратилась к подобным средствам защиты после вынесения оправдательного приговора, хотя они и оставались для нее доступными. Однако факты и доводы, положенные в основу оправдательного приговора, делали получение компенсации весьма проблематичным. Кроме того, заявительница могла отказаться от дальнейшего судебного разбирательства, возможно, весьма длительного и требующего больших затрат, после завершения уголовного процесса, длившегося 11 лет. Более того, заявительница, представила доказательства, подтверждающие ее утверждение о том, что она намеревалась обратиться с требованием о компенсации после вынесения обвинительного приговора.

По мнению судей, потерпевшего нельзя упрекать в том, что он не предъявил требования о компенсации после завершения уголовного процесса, если ему было предоставлено право ждать его окончания, для того чтобы сделать это. Потерпевший, который должным образом осуществлял свои установленные законом права, не может быть лишен защиты, предоставляемой пунктом 1 статьи 6 Конвенции, под предлогом, что ему следовало бы сделать больше.

В целом судьи не усмотрели в настоящем деле оснований для отхода от сложившейся практики Европейского Суда. Состоявшееся решение представлялось им прискорбным, так как потерпевший, заслуживающий не меньшей защиты, чем обвиняемый, явно не защищен Конвенцией в уголовном процессе, а защита, которая обеспечивалась ему посредством практики Европейского Суда, оказалась таким образом ослабленной.

Следует подчеркнуть, что в практике Европейского Суда исполнительное производство рассматривается как часть судебного процесса и на него распространяются гарантии статьи 6 Конвенции¹⁰. Это значит, что процесс исполнения судебного решения о взыскании компенсации в пользу потерпевшего должен соответствовать требованиям статьи 6 Конвенции, в частности относительно разумного срока судебного разбирательства, включающего и период исполнения решения.

Вместе с тем Конвенция не обязывает государства заменить собой частного ответчика в случае отсутствия у последнего средств для выполнения обязательств. Это в полной мере распространяется на случаи, когда лицо, совершившее преступление, объективно не может выполнить судебное решение о выплате компенсации потерпевшему в связи с отсутствием у него необходимых финансовых средств.

2. Несмотря на то что Конвенция не обязывает государства компенсировать потерпевшим причиненный преступником вред в случае, когда с последнего объективно не может быть взыскана компенсация, начиная с 60-х годов ХХ века государства-участники Конвенции о защите прав человека и основных свобод постепенно начали устанавливать определенные нормы, позволяющие потерпевшим от преступлений получать компенсацию из государственных фондов. Государства, заинтересованные в обмене подобным опытом, предложили Комитету Министров Совета Европы обобщить соответствующую практику. В 1977 году Комитетом по проблемам преступности был подготовлен доклад, содержащий изложение общих принципов, которыми руководствуются государства при возмещении ущерба жертвам преступлений. В том же году Комитет Министров Совета Европы принял Резолюцию (77)27 "О компенсации жертвам преступлений"¹¹, в которой рекомендовал государствам обеспечить предоставление компенсации потерпевшим от преступлений в случаях, когда она не может быть получена иными способами. На основе этой Резолюции была разработана Европейская конвенция о компенсации жертвам преступлений, связанных с применением насилия, от 24 ноября 1983 года (СЕД № 116).

В преамбуле Конвенции отмечается, что подписавшие ее государства, руководствуясь соображениями справедливости и социальной солидарности, считают необходимым вводить и развивать схемы, позволяющие потерпевшим от умышленных преступлений, сопряженных с насилием, которым были причинены телесные повреждения или нанесен иной вред здоровью, а также иждивенцам лиц, умерших в результате таких преступлений, получить компенсацию от государства, на чьей территории было совершено данное преступление в случаях, когда преступник не установлен или не имеет средств для выплаты такой компенсации.

Основные принципы предоставления компенсации, закреплены в Части I Конвенции. В соответствии со статьей 2 Конвенции государства принимают на себя обязательства предоставлять компенсацию только в том случае, если она не может быть получена в полном объеме из других источников. Данное положение не препятствует государствам при необходимости выплачивать предварительную компенсацию до того, как принято решение, кто и каким образом должен возмещать вред, а после принятия такого решения взыскивать с данного лица сумму выплаченной компенсации. Право на получение компенсации от государства возникает только у жертв умышленных насильственных преступлений, которым были причинены серьезные телесные повреждения или нанесен вред здоровью непосредственно в результате преступных действий. При этом имеется в виду не только физическое, но и психическое здоровье. В случае смерти лица в результате таких преступлений право на получение компенсации имеют его иждивенцы. При этом государства вправе самостоятельно определять круг иждивенцев, которые могут претендовать на компенсацию. Компенсация должна предоставляться даже в том случае, если лицо, совершившее указанное преступление, не преследовалось в уголовном порядке или ему не было назначено наказание.

Компенсацию должно выплачивать государство, на территории которого было совершено преступление, и претендовать на нее могут граждане государств-участников Конвенции и граждане государств-членов Совета Европы, постоянно проживающие в государстве, на территории которого совершено преступление (статья 3).

Статья 4 устанавливает, что компенсация должна покрывать по меньшей мере следующие виды ущерба: утрату заработка, расходы, связанные с лечением, расходы на похороны, а для иждивенцев умершего - утрату средств к существованию. Компенсационные схемы, вводимые государствами, при необходимости могут предусматривать максимальные и минимальные размеры выплат по некоторым или всем видам компенсации (статья 5). Государство также может установить срок, в течение которого потерпевший от преступления должен обратиться за компенсацией (статья 6).

С учетом финансового положения заявителя размер компенсации может быть уменьшен или в ее предоставлении отказано (статья 7). При определении размера компенсации также может приниматься во внимание поведение потерпевшего или заявителя до, во время или после совершения преступления, его вовлеченность в организованную преступность, членство в преступных организациях. В соответствующих случаях размер компенсации может быть уменьшен или в ее предоставлении отказано. Такое решение может быть принято и в том случае, если выплата компенсации (или ее выплата в полном размере) представляется несправедливой или противоречит публичной политике (статья 8).

Для того чтобы избежать двойной компенсации, государство или его компетентные органы могут удерживать из компенсационных выплат либо требовать от лиц, которым была предоставлена компенсация, вернуть суммы, полученные ими в связи с телесными повреждениями или смертью от преступника, из фондов социального обеспечения или социального страхования либо из других источников (статья 9). К государству или его компетентным органам в порядке суброгации переходят права лиц, получивших компенсацию, в размере сумм произведенных компенсационных выплат (статья 10).

В соответствии со статьей 11 Конвенции государства-участники должны предпринимать необходимые меры для информирования потенциальных заявителей о возможности получения компенсации.

3. Вопросы, касающиеся статуса жертв преступлений, затрагивались в ряде рекомендаций Комитета Министров Совета Европы.

Рекомендация Комитета Министров № R(83)7 "Об участии общественности в формировании и осуществлении уголовной политики"¹² содержит специальный раздел (III.D), посвященный учету интересов жертв преступлений при реализации уголовной политики. Государствам посредством обращения к чувству солидарности и предоставления информации об имеющихся для этого возможностях и действиях, которые могут быть предприняты, рекомендовано поощрять участие общественности в предотвращении преступлений и оказании помощи их жертвам как в процессе, так и после совершения преступления (пункт 25).

Следует обратить внимание полиции на необходимость при любых обстоятельствах принимать во внимание интересы жертв преступлений, выражая сочувствие при взаимодействии с ними; быстро устанавливать контакт потерпевших (при их желании) с местными службами или организациями, способными помочь им, либо сообщать о случившемся их семьям; советовать, что необходимо предпринять для того, чтобы избежать подобных случаев (пункт 26).

Государствам предложено создать специальные службы, обеспечивающие жертвам преступлений психологическую, моральную и материальную поддержку (пункт 27), а также, если это возможно, оборудовать специальные помещения для потерпевших в полицейских участках и судах (пункт 28).

Государствам рекомендовано создать эффективную систему юридической помощи потерпевшим от преступлений, обеспечивающую им доступ к правосудию при любых обстоятельствах (пункт 29).

Особое внимание обращено на необходимость создания условий, облегчающих потерпевшим получение компенсации от преступников, например за счет принятия норм, допускающих замену лишения свободы выплатой компенсации (пункт 30). Рекомендовано также сделать более доступным получение потерпевшими компенсации за счет государства в случаях, когда причиненный им ущерб не может быть возмещен преступником (пункт 31).

Комитет Министров ориентирует государства на поддержку организаций, оказывающих потерпевшим от преступлений психологическую, моральную и материальную помощь, и поощрение более широкого вовлечения волонтеров в их деятельность (пункт 32).

В 1985 году Комитет Министров принял специальную Рекомендацию № R(85) 11 "О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса"¹³. В ее преамбуле отмечается, что данные рекомендации выработаны исходя из того, что цели системы уголовной юстиции традиционно формулируются применительно к отношениям между государством и правонарушителем, в результате этого функционирование такой системы иногда может осложнять проблемы, возникающие у потерпевшего, а не способствовать их разрешению. Между тем основной функцией уголовной юстиции является обеспечение нужд и защита интересов потерпевшего. В равной мере необходимо укрепление доверия потерпевшего к уголовной юстиции и привлечение его к сотрудничеству, особенно в качестве свидетеля. В этих целях в рамках системы уголовной юстиции следует обращать больше внимания на причиненный потерпевшему физический, психологический, материальный и социальный ущерб, определить, какие меры целесообразно принять для удовлетворения в связи с этим его нужд. Предпринимаемые для этого меры необязательно должны вступать в противоречие с другими целями уголовного права и процесса, такими, как упрочение социального порядка и реабилитация правонарушителей, а напротив, фактически могут способствовать их достижению и в конечном счете примирению потерпевшего и правонарушителя.

Исходя из того что необходимо в большей мере учитывать потребности потерпевшего на всех стадиях уголовного процесса, Комитет Министров рекомендовал государствам-членам Совета Европы пересмотреть их законодательство и практику по ряду направлений. В частности, служащие полиции должны быть обучены общаться с потерпевшими в благожелательной, конструктивной и обнадеживающей манере (пункт 1 Раздела I). Полиция должна информировать потерпевшего о возможности получения содействия, практической и юридической помощи, компенсации от правонарушителя и государства (пункт 2 Раздела I). Потерпевшему должна предоставляться информация о результатах полицейского расследования (пункт 3 Раздела I). В докладах полиции органам, осуществляющим предъявление уголовного обвинения, должны содержаться максимально четкие и полные сведения о вреде, нанесенном жизни и здоровью потерпевшего, и причиненном ему ущербе (пункт 4 Раздела I).

Решение об уголовном преследовании правонарушителя (в пределах дискреционных полномочий, предоставленных соответствующим органам) не может приниматься без надлежащего рассмотрения вопроса о компенсации правонарушителю. При этом принимаются во внимание любые серьезные усилия, предпринятые в этих целях правонарушителем (пункт 5 Раздела I).

Потерпевший должен быть проинформирован об окончательном решении по поводу уголовного преследования, за исключением случаев, когда он заявляет, что не заинтересован в получении такой информации (пункт 6 Раздела I). Потерпевшему должно быть предоставлено право просить о пересмотре компетентными органами решения об отказе от уголовного преследования или право возбудить уголовное преследование в порядке частного обвинения (пункт 7 Раздела I).

На всех стадиях уголовного процесса допрашивать потерпевшего следует с учетом ситуации, в которой он находится, с уважением его прав и достоинства. Когда это возможно и целесообразно, дети, душевнобольные и инвалиды должны допрашиваться в присутствии их родителей, опекунов или других лиц, уполномоченных помогать им (пункт 8 Раздела I).

На стадии судебного разбирательства потерпевший должен быть проинформирован о дате и месте проведения судебного заседания по делу о преступлении, в результате которого он пострадал, о возможностях получения возмещения и компенсации в рамках уголовного процесса, юридической помощи и консультаций, а также о том, каким образом он может узнать о результатах рассмотрения дела (пункт 9 Раздела I).

Суд, разрешая уголовное дело, должен обладать полномочиями вынести решение о компенсации осужденным причиненного потерпевшему вреда. Существующие ограничения и технические препятствия, которые делают это невозможным, должны быть устранены (пункт 10 Раздела I). Законодательство может предусматривать, что компенсация причиненного вреда устанавливается в виде уголовной санкции, заменяет ее либо назначается дополнительно к санкции (пункт 11 Раздела I). Вся информация, касающаяся вреда здоровью и ущерба, причиненного потерпевшему, должна быть предоставлена суду, для того чтобы он мог при определении вида и меры наказания учесть потребность потерпевшего в компенсации, а также любую компенсацию или возмещение, предоставленные правонарушителем, или любые реальные усилия, предпринятые им в этих целях (пункт 12 Раздела I).

В случае когда суд имеет возможность предусмотреть дополнительные финансовые условия в решении об отсрочке исполнения наказания или условном наказании, о назначении испытательного срока либо других мерах, особое значение следует придавать, наряду с другими условиями, компенсации правонарушителем вреда, причиненного потерпевшему (пункт 13 Раздела I). Если компенсация назначается в качестве уголовной санкции, она должна удерживаться таким же образом, что и штрафы, и иметь преимущества перед другими финансовыми санкциями, наложенными на правонарушителя. Во всех других случаях потерпевшему должна оказываться вся возможная помощь в получении денег (пункт 14 Раздела I).

При предоставлении общественности информации относительно расследования и судебного разбирательства уголовных дел следует учитывать необходимость защиты потерпевшего от предания огласке сведений, которые неоправданно затрагивают его частную жизнь и достоинство. Если вид совершенного преступления и особое положение или личная ситуация и безопасность потерпевшего обусловливают необходимость такой специальной защиты, то либо должно проводиться закрытое судебное заседание до вынесения решения, либо разглашение или публикация информации личного характера должны быть в соответствующей мере ограничены (пункт 15 Раздела I). Когда это представляется необходимым, и особенно если к делу имеет отношение организованная преступность, потерпевшему и его семье должна быть предоставлена эффективная защита от запугивания и возможной мести со стороны преступника (пункт 16 Раздела I).

Кроме того, Комитет Министров рекомендовал правительствам государств-членов Совета Европы изучить достоинства систем посредничества и примирения и содействовать проведению исследований эффективности действия положений, касающихся прав потерпевших (Раздел II).

В Рекомендации Комитета Министров № R(87) 18 "Относительно упрощения уголовного правосудия"¹⁴ подчеркивается, что при принятии решений об отказе от уголовного преследования в порядке реализации компетентными государственными органами предоставленных им дискреционных полномочий должна учитываться позиция потерпевшего (подпункт 5 пункта "a" Раздела I). Отказ от уголовного преследования может быть обусловлен компенсацией вреда, причиненного потерпевшему (подпункт 6 пункта "a" Раздела I). Одновременно потерпевший должен иметь право добиваться возмещения вреда, правонарушителем в гражданском или уголовном суде (подпункт 11 пункта "a" Раздела I). При внесудебном урегулировании малозначительных правонарушений на совершивших их лиц может быть возложена обязанность предоставления потерпевшему соответствующей компенсации (подпункт (2. iii) пункта "b" Раздела II).

В Рекомендации №R(2000) 19 "О роли прокурора в системе уголовной юстиции"¹⁵ Комитет Министров обратил внимание государств на особую роль прокуратуры в защите прав и законных интересов жертв преступлений. Сотрудники прокуратуры должны учитывать интересы потерпевших от преступления, информировать их о предоставленных им правах, а также о ходе расследования. Потерпевшим должно быть предоставлено право обжаловать решения прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела или о его прекращении в порядке подчиненности и в судебном порядке.

---

¹  Eur. Commission H.R. Application 7116/75 X v. Federal Republic of Germany, Decision of 4 October 1976. DR. 1976. No. 7. P. 91; Application 9777/82 T. v. Belgium, Decision of 14 July 1983. DR. 1983. No.34. P. 158; Eur. Court H.R. Helmers v. Sweden, Judgment of 29 October 1991. Series A. No.212-A. Para. 29.

²  Eur. Court H.R. Acquaviva v. France, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.333-A. Para.46.

³  Eur. Court H.R. Helmers v. Sweden, Judgment of 29 October 1991. Series A. No. 212-A; Acquaviva v. France, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.333-A; Proszak v. Poland, Judgment of 16 December 1997. Reports. 1997-VIII.

⁴  Eur. Court H.R. Helmers v. Sweden, Judgment of 29 October 1991. Series A. No.212-A; Tomasi v. France, Judgment of 27 August 1992. Series A. No.241-A. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С.755-767; Acquaviva v. France, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.333-A; Proszak v. Poland, Judgment of 16 December 1997. Reports. 1997-VIII. Paras.7, 8.

⁵  Eur. Court H.R. Helmers v. Sweden, Judgment of 29 October 1991. Series A. No. 212-A.

⁶  Eur. Court H.R. Acquaviva v. France, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.333-A.

⁷  Eur. Court H.R. Hamer v. France, Judgment of 7 August 1996. Reports. 1996-III.

⁸  Tomasi v. France, Judgment of 27 August 1992. Series A. No.241-A. Подробнее см.: Право на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти.

⁹  Eur. Court H.R. Acquaviva v. France, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.333-A.

¹⁰  Eur. Court H.R. Hornsby v. Greece, Judgment of 19 March 1997. Reports. 1997-II. Para. 40. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 2. С. 428-439; Immobiliare Saffi v. Italy, Judgment of 28 July 1999. Reports. 1999-V. Para. 63.

¹¹  Committee of Ministers. Resolution (77)27 on the Compensation of Victims of Crime. Adopted on 28 September 1977 (275^th  Meeting of the Ministers' Deputies).

¹²  Committee of Ministers. Recommendation No.R(83)7 to Member States on Participation of the Public in Crime Policy. Adopted on 23 June 1983 (361^st Meeting of the Ministers' Deputies).

¹³  Committee of Ministers. Recommendation No. R(85)11 to Member States on the Position of the Victim in the Framework of Criminal Law and Procedure. Adopted on 28 June 1985 (387^th Meeting of the Ministers' Deputies).

¹⁴  Committee of Ministers. Recommendation No. R(87) 18 to Member States Concerning the Simplification of Criminal Justice. Adopted on 17 September 1987 (410^th Meeting of the Ministers' Deputies).

¹⁵  Committee of Ministers. Recommendation No. R (2000) 19 to Member States on the Role of Public Prosecution in the Criminal Justice System. Adopted on 6 October 2000 (724^th Meeting of the Ministers' Deputies).

Содержание