"Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. Никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам" (часть 2 статьи 21 Конституции Российской Федерации).

1. В Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (СЕД № 5) право на физическую и психическую неприкосновенность не предусматривается как таковое, однако фактически оно выводится из текста ее положений, что подтверждает практика Европейской Комиссии и Европейского Суда по правам человека.

Важнейшей гарантией физической и психической неприкосновенности лица является установленный в статье 3 Конвенции запрет пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Европейский Суд неоднократно подчеркивал, что данная статья должна рассматриваться как одно из наиболее существенных положений Конвенции, выражающее основополагающие ценности демократических государств, входящих в Совет Европы¹, в том числе главную ценность - человеческое достоинство².

Согласно судебной практике, запрет пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания носит абсолютный характер и действует независимо от обстоятельств или поведения самой жертвы. В отличие от большинства положений Конвенции данная статья не предусматривает каких-либо исключений и не предполагает отступлений в период войны³ или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации⁴, а также в условиях борьбы против организованной преступности или терроризма⁵. Сложности, связанные с проведением расследования, и неоспоримые трудности борьбы с преступностью не должны приводить к ограничению защиты физической неприкосновенности лица⁶.

2. Для уяснения содержания статьи 3 необходимо определить сферу ее действия. Комментаторы Конвенции подчеркивают, что иногда трудно разграничить грубое обращение и нарушение статьи 3, поскольку не существует абстрактных, абсолютных стандартов обращения или наказания, запрещенного данной статьей⁷. Европейский Суд исходит из того, что бывают такие проявления насилия, которые осуждает мораль и запрещает внутреннее право Договаривающихся Сторон, но на которые не распространяется действие статьи 3 Конвенции⁸. Плохое обращение, подпадающее под действие запрета статьи 3, должно достичь минимального уровня жестокости⁹ и повлечь фактические телесные повреждения либо сильные физические или душевные¹⁰ страдания¹¹. Минимальный уровень жестокости является относительным показателем: его оценка зависит от всех обстоятельств дела, таких как характер и обстоятельства подобного обращения, его продолжительность, физические и психические последствия, в некоторых случаях значение имеют пол, возраст и состояние здоровья потерпевшего¹².

Оценка того, достигло ли плохое обращение минимального уровня жестокости, осуществляется независимо от характера поведения подвергнувшегося ему лица.

В статье 3 Конвенции выделяются различные виды жестокого обращения - пытки, бесчеловечное обращение (наказание), унижающее достоинство обращение (наказание). Впервые вопрос о соотношении данных понятий рассматривался в так называемом греческом деле¹³. Как отмечала Европейская Комиссия по правам человека в докладе по данному делу, не исключено, что определенное обращение может соответствовать всем этим характеристикам, поскольку пытки всегда являются бесчеловечным или унижающим достоинство обращением, а бесчеловечное обращение в свою очередь унижает достоинство. По мнению Комиссии, понятие "бесчеловечное обращение" подразумевает как минимум такое обращение, при котором человеку намеренно причиняются тяжкие страдания, душевные или физические, которые в конкретной ситуации не могут быть оправданы. Словом "пытки" нередко обозначают бесчеловечное обращение, имеющее какую-то цель, например получение информации или признаний либо наказание, и, как правило, являющееся отягощенной формой бесчеловечного обращения. Обращение с лицом или его наказание можно определить как бесчеловечные, если подобные действия грубо унижают его перед другими либо принуждают его поступать вопреки своей воле или совести¹⁴.

Как отметил Европейский Суд, пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание различаются в зависимости от интенсивности причиненных страданий. Подобное разграничение было предусмотрено в Конвенции, с тем чтобы обозначить в качестве пыток только умышленное бесчеловечное обращение, вызывающее очень сильные и жестокие страдания¹⁵.

В рамках статьи 3 Конвенции рассматриваются жалобы, не только связанные с отдельными случаями ненадлежащего обращения, но и касающиеся соответствующей административной практики в государстве-члене Совета Европы. Европейский Суд признал, что практика, несовместимая с положениями Конвенции, - это совокупность одинаковых или сходных нарушений, достаточно многочисленных и взаимосвязанных, чтобы составить систему, а не изолированные случаи или исключения¹⁶.

Для установления административной практики необходимо наличие двух элементов - повторяемости действий и официальной терпимости. В греческом деле Европейская Комиссия предложила следующую трактовку данных понятий. Повторяемость предполагает многочисленность случаев пыток или плохого обращения, отражающих общую ситуацию. Возможны две схемы, характерные для повторяемости действий. Во-первых, пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение могут применяться на определенной территории, при этом плохое обращение приписывается сотрудникам полиции или военным, а жертвы подобного обращения принадлежат к одной политической группе. Во-вторых, административная практика может выражаться в действиях конкретных органов власти, осуществляемых в ряде мест и направленных против представителей различных политических групп.

Официальная терпимость имеет место тогда, когда начальники лиц, непосредственно ответственных за совершение незаконных действий, знают о таких актах, но не предпринимают никаких мер, чтобы наказать этих лиц или не допустить повторения подобных действий; либо когда вышестоящий орган, имея многочисленные заявления о таких действиях, проявляет безразличие, отказывается проводить надлежащее расследование с целью определения их достоверности; либо когда во время судебного разбирательства не соблюдается принцип беспристрастности при рассмотрении этих жалоб¹⁷.

Как отмечается в комментариях к Конвенции, если речь идет об административной практике, правило об исчерпанности внутренних средств защиты¹⁸ не применяется, а признание наличия подобной практики рассматривается как более серьезное нарушение, чем единичные случаи ненадлежащего поведения отдельных должностных лиц¹⁹.

Комиссия и Суд неоднократно подчеркивали, что Конвенция, являющаяся "живым инструментом", должна толковаться в свете условий и идей, которые превалируют сегодня в демократических государствах²⁰. Соответственно, давая оценку тому, должно ли то или иное обращение или наказание рассматриваться как бесчеловечное или унижающее достоинство с точки зрения статьи 3, Суд не может не испытывать влияния современных тенденций развития и общепризнанных правовых норм²¹. В частности, в будущем возможно изменение квалификации некоторых действий, которые рассматриваются как бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, а не как пытки, поскольку применение более высоких стандартов защиты прав человека неизбежно потребует более строгой оценки нарушений основополагающих ценностей демократического общества²².

Признание государства виновным в пытках, бесчеловечном или унижающем достоинство обращении - это позорное клеймо, поэтому органы, созданные в соответствии с Конвенцией, требуют предоставления очень веских и не вызывающих сомнения доказательств ненадлежащего обращения²³.

3.   В прецедентном праве Совета Европы понятие "пытки" в должной мере не разработано. Как отмечают комментаторы Конвенции, во многом это обусловлено тем, что данное понятие не имеет самостоятельного содержания, являясь крайней формой бесчеловечного или унижающего достоинство обращения²⁴. Вместе с тем при рассмотрении в Европейском Суде в 1978 году жалобы Ирландии против Соединенного Королевства²⁵ отдельные судьи предлагали собственные определения данного понятия или выделяли существенные признаки, характеризующие то или иное обращение как пытки.

Судья Ф.Матшер в своем особом мнении подчеркивал, что для пыток характерно систематическое, преднамеренное и длительное обращение, вызывающее физические или психические страдания определенной интенсивности, цель которых - добиться признания, получить информацию или просто сломить волю лица, чтобы побудить его сделать то, что оно никогда не сделало бы при других обстоятельствах, или заставить его страдать исходя из других целей (садизм, усугубление наказания и т.д.). По мнению Ф.Матшера, о пытках в смысле статьи 3 Конвенции можно говорить только тогда, когда обращение, которому подвергают человека, может по своему характеру причинить физические или психические страдания, однако и в этом случае сила страданий является дополнительным признаком, необходимым наряду с систематичностью применяемых мер воздействия.

Судья Д. Эвригенис в особом мнении обратил внимание на то, что пытки не обязательно предполагают насилие, возможно применение тонких методов, преследующих цель хотя бы на время разрушить целостность человеческой личности, расстроить душевное и психологическое равновесие, сломить волю.

Судья М. Зекиа утверждал в особом мнении, что интенсивность и продолжительность страданий - основные признаки пыток, однако необходимо учитывать и другие значимые факторы. В их числе характер обращения, использовавшиеся методы и средства, повторяемость и продолжительность соответствующего обращения, возраст, пол и состояние здоровья лица, подвергшегося ненадлежащему обращению, вероятность нанесения физического, морального или психологического вреда, продолжительность действия последствий такого обращения. Крайняя степень физических или душевных страданий не является непременным условием пыток и, соответственно, допустима градация пыток в зависимости от интенсивности и жестокости обращения, а также применяемых методов. С таким подходом не согласился судья сэр Дж. Фитцморис, который отметил, что пыткой можно называть только обращение, причиняющее страдания совершенно особого рода (п. 35 особого мнения).

Различия в позициях судей, представленные в особых мнениях, достаточно наглядно демонстрируют, почему Суд не смог предложить универсальное определение понятия "пытки" в решении по данному делу, несмотря на то что уделил пристальное внимание толкованию терминов, содержащихся в статье 3 Конвенции.

4.   В греческом деле²⁶ Европейская Комиссия установила факты применения пыток в отношении арестованных по политическим мотивам с целью получения информации и признаний в участии в подрывных организациях или в незаконной политической деятельности. Как правило, речь шла о применении "фаланги"²⁷ и жестоких избиениях. Вместе с тем доклад Комиссии не был передан на рассмотрение Европейского Суда, поскольку правительство Греции денонсировало Конвенцию о защите прав человека и основных свобод 12 декабря 1969 года.

В деле Ирландия против Соединенного Королевства²⁸ Европейская Комиссия и Европейский Суд по-разному квалифицировали установленные факты нарушений статьи 3 государством-ответчиком. Комиссия признала пытками применение полицией методов "дезориентации" или "лишения сенсорного восприятия" в ходе допросов задержанных в Северной Ирландии. В ее докладе было выделено пять подобных методов:

(а) постановка к стенке: принуждение задержанного стоять нескольких часов в неудобной позе лицом к стене, упираясь в нее пальцами высоко над головой и широко расставив ноги далеко от стены;

(b) надевание капюшона: ограничение зрительного восприятия с помощью пакета черного или темно-синего цвета, который надевается на голову задержанного и снимается только во время допросов;

(c) шумовое воздействие: содержание лица между допросами в помещении, где непрерывно раздается громкий и монотонный звук;

(d) лишение сна;

(e) ограничение пищи и воды: задержанному дают пинту²⁹ воды и кусок хлеба один раз в шесть часов.

По мнению Европейского Суда, даже если эти методы, применявшиеся в сочетании друг с другом целенаправленно в течение нескольких часов, не привели к физическим повреждениям, они причинили серьезные физические и душевные страдания, а также вызвали острые психические расстройства после допросов. Соответственно, эти действия подпадают под понятие "бесчеловечное обращение" в смысле статьи 3 Конвенции. Подобные действия также унижали достоинство, поскольку были направлены на то, чтобы вызвать у задержанных чувство страха, беспокойства и неполноценности, унизить и оскорбить их, а также, возможно, сломить их физическое и моральное сопротивление. Вместе с тем эти действия, по мнению Суда, не причинили страданий такой силы и жестокости, чтобы их можно было квалифицировать как пытки (п. 167).

Впервые Европейский Суд признал применение пыток в деле Аксой против Турции³⁰. Заявитель утверждал, что в период содержания под стражей³¹ его подвергали обращению, подпадающему под запрет статьи 3 Конвенции. Во время допросов ему завязывали глаза, что вызывало потерю ориентации; подвешивали за руки, связанные за спиной ("палестинское подвешивание"); подвергали действию электрошока, воздействие которого усиливалось после того, как на голову выливали воду; избивали руками и ногами, словесно оскорбляли (п. 60).

Комиссия признала факт применения "палестинского подвешивания" к заявителю. Европейский Суд исходил из того, что подобное обращение может быть только преднамеренным, поскольку применение "палестинского подвешивания" требует определенной подготовки и усилий. Эти действия были предприняты для того, чтобы добиться признания или получить информацию от заявителя. Подвешивание вызвало сильную боль и привело к параличу обеих рук, сохранявшемуся в течение некоторого времени. Суд пришел к выводу, что обращение носило настолько серьезный и жестокий характер, что может быть квалифицировано только как пытки, и не счел необходимым рассматривать жалобы заявителя на другие формы плохого обращения (п.64).

Впоследствии Европейский Суд неоднократно признавал факты нарушения запрета, установленного в статье 3 Конвенции. В деле Айдын против Турции³² пыткой было признано изнасилование заявительницы полицейскими во время ее нахождения под стражей. По мнению Суда, изнасилование задержанного государственным служащим - особо тяжкая и отвратительная форма обращения, поскольку в подобных случаях представитель власти может легко воспользоваться уязвимым положением жертвы, сопротивление которой ослаблено. Кроме того, изнасилование приводит к серьезным психологическим последствиям, которые не проходят так же быстро, как иные формы физического или психического насилия (п. 83).

В данном деле совокупность актов физического и психического насилия и в особенности жестокое изнасилование были признаны нарушением статьи 3 Конвенции, однако, как отметил Суд, он пришел бы к аналогичному выводу и на основании отдельных фактов (п. 86). Заявительница находилась под стражей в течение трех дней, все это время она была дезориентирована из-за повязки на глазах, испытывала физические и душевные страдания из-за побоев во время допросов и ожидания того, что с ней будет дальше. Г-жа Айдын чувствовала себя незащищенной, так как ее выставляли напоказ обнаженной при унизительных обстоятельствах, на нее направляли струю воды под большим давлением (п. 84).

В деле Селмоуни против Франции³³ заявитель жаловался на то, что в полиции ему нанесли множество ударов, оставивших следы на его теле. Его волокли за волосы, заставляли бегать по коридору сквозь строй полицейских, угрожали паяльной лампой и шприцем. Один из полицейских показал заявителю свой половой орган, сказав "давай, соси", а после совершил на него мочеиспускание (п. 102). Как отметил Суд, г-н Селмоуни испытывал страдания в течение всего периода допросов (п. 104). При таких обстоятельствах физическое и психическое насилие было особо жестоким и подпадало под понятие "пытки" в смысле статьи 3 Конвенции (п. 105).

В других делах Суд квалифицировал как пытки применение "фаланги"³⁴; использование электрошока, воздействия холодной и горячей водой, нанесение ударов по голове, психологическое давление, включая угрозы физической расправы с детьми³⁵; нанесение винтовкой удара по голове, вызвавшего сотрясение мозга и долговременное расстройство здоровья, и отказ в госпитализации в течение 36 часов после нанесения удара, несмотря на серьезные затруднения, которые испытывал заявитель при разговоре и ходьбе³⁶; жестокие избиения, содержание с завязанными глазами³⁷.

При рассмотрении дел о предполагаемом применении пыток Европейский Суд, как правило, признает значимыми такие обстоятельства, как: умышленный характер ненадлежащего обращения; осуществление противоправных действий представителями власти при исполнении служебных обязанностей; причинение лицу страданий, с тем чтобы добиться признания в совершении преступления или получить определенную информацию; применение жестокого обращения во время ареста или лишения свободы.

5. Согласно практике Европейского Суда³⁸, обращение признается бесчеловечным, если оно носит умышленный характер, применяется в течение нескольких часов подряд и причиняет реальные телесные повреждения или серьезные физические и душевные страдания³⁹. Отсутствие телесных повреждений в результате ненадлежащего обращения может рассматриваться как серьезный аргумент в пользу того, что соответствующее обращение не является бесчеловечным в смысле статьи 3 Конвенции⁴⁰. Как отмечают комментаторы Конвенции, для признания обращения бесчеловечным недостаточно эмоциональной реакции на совершение определенных действий, необходимо причинение серьезных страданий потерпевшему⁴¹. Так, эмоциональный стресс в связи с экспроприацией дома не был признан бесчеловечным обращением в соответствии со статьей 3 Конвенции⁴².

В решении по делу Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства от 25 февраля 1982 года⁴³ Суд признал, что даже угроза применения обращения, запрещенного статьей 3, может вступать с ней в противоречие, если эта угроза реальна и может быть реализована безотлагательно. При определенных обстоятельствах угроза пытки должна быть квалифицирована по крайней мере как бесчеловечное обращение (п. 26).

В ряде дел Суд признал поджог дома представителями сил безопасности бесчеловечным обращением, составляющим нарушение статьи 3 Конвенции⁴⁴. В деле Селчук и Аскер против Турции⁴⁵ заявители обжаловали тот факт, что представители власти разрушили их дома и заставили покинуть родную деревню⁴⁶ (п. 72). В свою очередь правительство отрицало, что в соответствующий период силы безопасности проводили операцию на данной территории, и возлагало всю вину за поджог домов на курдских террористов (п. 73).

Европейская Комиссия квалифицировала поджог домов заявителей в их присутствии как акт насилия и умышленное разрушение, полностью игнорировавшее безопасность и благополучие этих лиц (п. 74). Европейский Суд обратил внимание на возраст заявителей - соответственно 54 года и 60 лет - и на тот факт, что они жили в этой деревне всю свою жизнь. Их дома и большая часть имущества были уничтожены представителями сил безопасности, которые лишили заявителей средств к существованию и заставили покинуть деревню. Подобные действия носили умышленный характер и осуществлялись без должного уважения к чувствам заявителей, которые не ожидали подобного обращения (п. 77). С учетом способа уничтожения домов и личных обстоятельств заявителей Суд признал, что действия сил безопасности причинили серьезные страдания этим лицам, что позволяет квалифицировать подобное обращение как бесчеловечное в соответствии со статьей 3 Конвенции (п. 78). Комиссия не смогла установить мотивов, лежащих в основе уничтожения имущества, однако даже если подобные действия были бы направлены на предотвращение использования домов террористами, а не на наказание заявителей, это, по мнению Суда, не могло бы служить оправданием такого обращения (п. 79).

В деле Эгмез против Кипра⁴⁷ заявитель утверждал, что в ходе задержания был подвергнут пыткам, и обращал внимание на жестокость полицейских и на их стремление добиться признания в совершении преступления. Европейская Комиссия отметила, что офицеры умышленно и без каких-либо оснований причиняли заявителю телесные повреждения при задержании, когда надевали наручники и непосредственно после этого. С учетом невозможности установления серьезности повреждений и того факта, что они были причинены в течение короткого периода времени, когда все лица, вовлеченные в данный инцидент, находились в состоянии эмоционального напряжения, Комиссия признала, что с заявителем обращались бесчеловечно, однако его не пытали⁴⁸ (п. 76). Суд согласился с позицией Комиссии и обратил внимание на то, что не были представлены убедительные доказательства, свидетельствовавшие о долгосрочных последствиях ненадлежащего обращения (п.78, 79).

В деле Ребок против Словении⁴⁹ бесчеловечным обращением было признано причинение заявителю телесных повреждений - двойной перелом челюсти и ушибы лица - при задержании. Суд обратил внимание на то, что арест заявителя был не случайным, когда возможно неожиданное развитие событий, а запланированным и у полиции была возможность подготовить операцию так, чтобы свести риск к минимуму. Во время операции по задержанию троих подозреваемых, в которой участвовало тринадцать полицейских, заявитель не предпринимал угрожающих действий (п. 72). Суд счел, что в подобных обстоятельствах применение силы не было соразмерно поведению заявителя (п. 77), и установил нарушение статьи 3 Конвенции (п. 78).

Для того чтобы обращение с лицом, лишенным свободы, подпадало под определение бесчеловечного, не требуется, чтобы его целью было получение показаний⁵⁰. В частности, условия содержания могут служить основанием для рассмотрения жалобы в контексте статьи 3 Конвенции. По мнению Европейской Комиссии, при оценке того, подпадает ли одиночное заключение под действие данной статьи, необходимо учитывать специфику конкретного дела, преследуемую цель и последствия применения подобных мер к определенному лицу. Полная сенсорная изоляция вместе с социальной изоляцией могут в конечном счете привести к разрушению личности, что является недопустимой формой бесчеловечного обращения, которая не может быть оправдана интересами безопасности⁵¹. В особом мнении по делу Ассенов и другие против Болгарии⁵² судья М. Боничи утверждал, что способ обращения с несовершеннолетним заявителем в тюрьме можно квалифицировать как бесчеловечное обращение, поскольку с ним обращались как со взрослым матерым преступником, поместив его в камеру ограниченных размеров вместе с совершеннолетними (п.3 особого мнения).

В решении по делу Тайрер против Соединенного Королевства от 25 апреля 1978 года⁵³ Европейский Суд указал, что наказание может быть квалифицировано как бесчеловечное в соответствии со статьей 3 Конвенции, если вызванные им страдания достигают определенного уровня (п. 29). Признание наказания бесчеловечным может быть связано и с характером совершенного преступления. Так, по мнению Европейской Комиссии, исключительно строгое наказание за малозначительное преступление может стать поводом для рассмотрения дела в контексте статьи 3 Конвенции⁵⁴. Косвенно это подтвердил Европейский Суд в решении по делу Уикс против Соединенного Королевства от 2 марта 1987 года⁵⁵, отметив, что с учетом возраста правонарушителя и обстоятельств совершения преступления могли бы возникнуть серьезные сомнения в отношении соответствия наказания⁵⁶ положениям статьи 3, которая inter alia запрещает бесчеловечное обращение, если бы не были указаны особые причины, обусловившие его применение (п. 15, 47).

6. В комментариях к Конвенции отмечается, что унижающее достоинство обращение - "самый слабый" вид жестокого обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции⁵⁷. Такое обращение или наказание ставит под сомнение ценность человека как личности, поскольку с ним обращаются как с объектом⁵⁸. Оно унижает, свидетельствует о неуважении и возбуждает у человека чувство страха, беспокойства и неполноценности, что может сломить его сопротивление⁵⁹. Действия, принижающие статус, должностное положение и репутацию лица, могут также рассматриваться в контексте статьи 3, если они достигают определенного уровня жестокости⁶⁰. Вместе с тем обращение не подпадает под действие этой статьи, если лицо не претерпело в своих собственных глазах или в глазах других людей унижения, достигающего минимального уровня жестокости⁶¹.

При рассмотрении вопроса о том, является ли обращение или наказание унижающим достоинство в смысле статьи 3 Конвенции, Суд должен установить, было ли унижение потерпевшего целью соответствующих действий и оказало ли оно такое негативное воздействие на потерпевшего, что вступило в противоречие с положениями этой статьи⁶². Вместе с тем нельзя полностью исключать нарушение статьи 3 и при отсутствии подобной цели⁶³. Однако в любом случае причиненные страдания и унижения должны выходить за рамки неизбежных страданий и унижений, связанных с определенной формой легитимного наказания или обращения⁶⁴.

В деле Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства⁶⁵ как разновидность унижающего достоинство обращения рассматривалась возможность применения телесного наказания ⁶⁶. Суд не установил факт нарушения, но обратил внимание на субъективный характер оценки такой опасности. Угроза, адресованная нечувствительному человеку, бесспорно может унижать достоинство, но не оказывать на него значительное воздействие. Вместе с тем особо чувствительного человека может серьезно обеспокоить и такая угроза, которая может быть признана унижающей достоинство только при условии искажения обычного значения этого слова (п. 30). При этом Суд отметил, что угроза применения определенных мер может рассматриваться как унижающее достоинство обращение, даже если данная мера применяется в течение длительного времени и пользуется общим одобрением (п. 29).

По мнению Европейской Комиссии, при определенных обстоятельствах расовая дискриминация равносильна унижающему достоинство обращению⁶⁷. Как отмечают комментаторы, эта позиция Комиссии показывает, что Конвенция не является застывшим документом и должна рассматриваться с учетом развития социальной и политической ситуации. Разработчики статьи 3, возможно, и не имели в виду расовую дискриминацию, однако в соответствии со стандартами 1970 года она была со всей очевидностью признана унижающей достоинство⁶⁸. Впоследствии Европейский Суд подтвердил в решении по делу Кипр против Турции⁶⁹, что жестокая форма дискриминации, основанная на этническом и религиозном различиях, может также быть приравнена к унижающему достоинство обращению.

В ряде жалоб заявители утверждали, что в процессе осуществления процессуальных действий в ходе расследования уголовных дел унижалось их достоинство. Владимир Гусинский подобным образом квалифицировал само заключение под стражу и ведение следствия⁷⁰. Европейский Суд не сомневался, что подобные действия вызвали у заявителя сильные чувства, поскольку он подозревал, что уголовное дело в отношении него было возбуждено по мотивам, далеким от интересов обеспечения правопорядка и законности. По мнению Суда, это понятная и довольно распространенная реакция человека, в отношении которого проводится расследование и который заключен под стражу. В таких ситуациях человеку свойственно испытывать унижение, страх, душевные муки и чувство неполноценности, однако процессуальные действия, вызвавшие данную реакцию, сами по себе не могут считаться нарушением статьи 3 Конвенции.

Европейский Суд установил факты унижающего достоинство обращения при осуществлении личных досмотров, в ходе которых подозреваемых заставляли раздеваться догола в присутствии лиц противоположного пола⁷¹ или ряда лиц, делавших оскорбительные замечания⁷².

В деле Ранинен против Финляндии⁷³ заявитель, который отказывался проходить как военную, так и альтернативную службу, утверждал, что его достоинство унижалось тем, что на него надели наручники при перевозке из окружной тюрьмы в военный госпиталь (п. 52). Европейский Суд отметил, что применение наручников, как правило, не рассматривается в контексте статьи 3 Конвенции, если данная мера используется во время законного ареста или задержания и применение силы или публичность действий не выходят за рамки необходимого в данных обстоятельствах. При этом учитывается, были ли основания полагать, что лицо могло оказать сопротивление при аресте или скрыться, причинить телесные повреждения либо ущерб (п. 56).

Рассматривая вопрос о том, унижало ли в данном случае применение наручников достоинство заявителя, Суд отметил, что эта мера не была обусловлена поведением г-на Ранинена. Наручники применялись во время незаконного задержания. Кроме того, заявитель был выставлен, хотя и ненадолго, на публичное обозрение (п. 57). Несмотря на это, Суд пришел к выводу, что обращение не достигло минимального уровня жестокости, необходимого для применения статьи 3 Конвенции (п. 59). Суд не установил, что данные события отрицательно сказались на психологическом состоянии заявителя, что ему были причинены телесные повреждения или что целью обращения было унижение его достоинства (п. 58).

Условия содержания в местах лишения свободы также могут рассматриваться как унижающее достоинство обращение⁷⁴. В деле Калашников против России⁷⁵ заявитель, содержавшийся в Магаданском следственном изоляторе, акцентировал внимание на переполненности камеры и антисанитарных условиях, а также на сроках пребывания в этих условиях, что негативно отразилось на состоянии его здоровья и вызвало унижение и страдания (п. 92).

По мнению правительства, условия содержания заявителя были не хуже тех, в которых содержится большинство заключенных в стране. Переполненность - общая проблема для всех учреждений, где находятся лица во время предварительного заключения (п. 93). Общепризнанно, что условия содержания под арестом в России в силу экономических причин крайне неудовлетворительные и не соответствуют требованиям, установленным для пенитенциарных учреждений в других государствах-членах Совета Европы, вместе с тем правительство страны предпринимает меры по их улучшению (п.94).

Европейский Суд отметил, что площадь камеры, в которой содержался заявитель, составляла 17 (по утверждению заявителя) или 20,8 квадратных метров (по утверждению правительства), она была оборудована спальными местами на восемь человек. Рассматривая вопрос о том, может ли такая камера соответствовать допустимым стандартам, Суд напомнил, что, по мнению Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, желательно, чтобы на каждого заключенного в камере приходилось по семь квадратных метров. В данном случае, в камере содержалось от 18 до 24 человек (по утверждению заявителя) или от 11 до 14 заключенных (по утверждению правительства). Как отметил Суд, представленные цифры свидетельствуют о том, что на каждого заключенного приходилось от 0,9 до 1,9 квадратных метров площади, то есть камера была постоянно переполнена. Такое положение дел само по себе является основанием для постановки вопроса о нарушении статьи 3 Конвенции. Суд обратил внимание и на то, что в связи с сильной переполненностью камеры заключенные спали поочередно по восемь часов, в камере постоянно горел свет, был беспорядок и шум. По мнению Суда, в таких условиях заявитель был лишен полноценного сна, что негативно сказывалось на его физическом и психологическом состоянии. Суд отметил также отсутствие нормальной вентиляции, хотя заключенным разрешалось курить в камере. При этом заявитель мог ежедневно находиться вне камеры не более одного или двух часов (п. 97).

В камере не проводились мероприятия по выведению насекомых, и во время заключения заявитель приобрел кожные заболевания и заразился грибковыми инфекциями. Несмотря на оказываемую медицинскую помощь, улучшение состояния здоровья не наступало из-за плохих условий содержания. Суд выразил обеспокоенность тем, что заявитель периодически содержался в одной камере с больными сифилисом и туберкулезом (п. 98). Дополнительным признаком антисанитарии Суд признал условия отправления заключенными естественных потребностей. Туалет в углу камеры был отделен перегородкой высотой в 1,1 метра от умывальника, но не от жилой части камеры. Заключенный был вынужден пользоваться туалетом на глазах у других лиц и присутствовать при отправлении ими своих естественных потребностей (п. 90).

Суд не установил намерений властей унизить заявителя, однако признал, что условия содержания, в которых г-н Калашников вынужден был находиться в течение 4 лет и 10 месяцев, причиняли ему серьезные душевные страдания и привели к умалению его чувства собственного достоинства (п. 101), и констатировал нарушение статьи 3 Конвенции (п. 103).

В решении по делу Тайрер против Соединенного Королевства от 25 апреля 1978 года⁷⁶ были сформулированы ключевые позиции в отношении трактовки понятия "унижающее достоинство наказание". Суд прежде всего отметил, что лицо может быть унижено самим фактом привлечения к уголовной ответственности, однако в контексте статьи 3 существенным является унижение, обусловленное применением определенного наказания, а не просто связанное с привлечением лица к уголовной ответственности. Было бы абсурдным полагать, что назначенное судом наказание унижает достоинство только в силу того, что унижение неизбежно присуще любому наказанию. Статья 3 Конвенции предусматривает четко выраженный запрет "бесчеловечного" или "унижающего достоинство" наказания и тем самым проводит различие между таким наказанием и наказанием в принципе. По мнению Суда, для того чтобы наказание унижало достоинство и являлось нарушением статьи 3 Конвенции, унижение должно достичь определенного уровня и во всяком случае качественно отличаться от обычного унижения, присущего любому наказанию. Степень унижения всегда относительна, ее оценка зависит от всех обстоятельств дела, в частности от характера наказания, ситуации, способов и методов его исполнения (п. 30).

В комментариях к Конвенции отмечается, что в деле Тайрера Европейский Суд выделил ряд факторов, которые не препятствуют признанию наказания противоречащим статье 3. Наказание может быть признано унижающим достоинство и в том случае, если оно не оскорбляет общественное мнение, не исполняется публично, не наносит долговременного ущерба, является эффективным средством сдерживания преступности и применяется в связи с совершением преступлений, сопряженных с насилием⁷⁷.

По мнению Суда, наказание не утрачивает характер унижающего достоинство и тогда, когда оно считается эффективным средством устрашения или сдерживания преступности или на самом деле является таковым. Суд особо отметил, что противоречащие положениям статьи 3 наказания нельзя применять независимо от того, оказывают они сдерживающее воздействие или нет (п. 31).

При оценке характера наказания существенным фактором является его публичность, однако тот факт, что наказание не исполняется публично, не обязательно свидетельствует, что такое наказание не подпадает под категорию "унижающих достоинство". Вполне достаточно и того, что лицо унижено в собственных глазах (п. 32). Если наказание, применяемое к нарушителю, менее сурово или влечет не такие серьезные последствия, как в случае применения иных наказаний, предусмотренных за данное деяние, то это не означает, что оно не унижает достоинство в смысле статьи 3 Конвенции (п. 34).

Сама природа телесного наказания, исполняемого на основании судебного решения, предполагает физическое насилие одного лица над другим. Более того, это институционализированное насилие, то есть насилие, которое разрешено законом и применяется по решению суда представителями полиции. Такое наказание является посягательством на достоинство человека и его физическую неприкосновенность (п. 33). Впоследствии данная позиция была подтверждена Судом в решении по делу Костелло-Робертс против Соединенного Королевства от 25 марта 1993 года⁷⁸.

7. В комментариях к Конвенции подчеркивается, что, рассматривая наказание как бесчеловечное, в большей мере обращают внимание на физические страдания, а при определении того, унижает ли наказание достоинство, - на эмоциональные страдания или умаление достоинства, однако эти понятия в значительной степени совпадают⁷⁹. Не случайно во многих решениях Европейский Суд квалифицирует обращение как бесчеловечное и унижающее достоинство или просто констатирует нарушение статьи 3 Конвенции, не уточняя вид жестокого обращения (факт применения пыток всегда отмечается).

В практике Суда возникал вопрос о том, можно ли квалифицировать отсутствие сведений о судьбе лица, которое предположительно было арестовано представителями государственных органов, в качестве бесчеловечного или унижающего достоинство обращения⁸⁰. Впервые этот вопрос рассматривался в деле Курт против Турции⁸¹. Заявительница, сын которой был арестован представителями сил безопасности в ходе проведения военной операции в его родной деревне и в дальнейшем бесследно исчез, подала жалобу от своего имени и от имени сына. По ее мнению, он являлся жертвой грубейшего нарушения статьи 3 Конвенции, поскольку официальные власти терпимо относились к существующей в стране практике исчезновения людей и плохого с ними обращения (п. 112). Рассмотрев обстоятельства дела, Европейский Суд пришел к выводу, что заявительница не смогла представить доказательства, обосновывающие подобное утверждение (п. 116).

Вместе с тем Суд согласился, что г-жа Курт сама является жертвой бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в связи с исчезновением сына (п. 130, 134). Европейская Комиссия констатировала, что неопределенность, сомнения и дурные предчувствия, которые заявительница испытывает в течение длительного времени, причиняют ей душевные муки и страдания (п. 131). Суд особо обратил внимание на то, что заявительница обращалась в прокуратуру неоднократно, в том числе и в первые дни после исчезновения сына. При этом она была уверена в том, что он арестован, поскольку видела его задержание собственными глазами. Однако прокурор не уделил ее жалобам должного внимания, согласившись с версией полиции о похищении г-на Курта силами Курдской рабочей партии (п. 133). Суд признал, что власти безразлично отнеслись к душевным мукам и страданиям заявительницы, и установил факт нарушения статьи 3 Конвенции (п. 134).

Впоследствии Суд определил общие подходы к оценке подобных ситуаций. Признание члена семьи исчезнувшего лица жертвой обращения, противоречащего статье 3, зависит от ряда факторов, существенно отличающих характер страданий этого лица от эмоциональных переживаний родственников жертв серьезных нарушений прав человека. К числу подобных факторов относятся такие, как близость семейных связей, особенности взаимоотношений, присутствие члена семьи при событиях, ставших поводом для обращения с жалобой, предпринимаемые попытки получить информацию о пропавшем родственнике, ответ властей на подобные обращения. По мнению Суда, нарушение статьи 3 Конвенции составляет не столько факт исчезновения лица, сколько отношение властей к данному факту. Именно в связи с соответствующим отношением родственники могут требовать признания их жертвами ненадлежащего обращения властей⁸².

В деле Томази против Франции⁸³ заявитель, арестованный по подозрению в убийстве и в покушении на убийство, утверждал, что во время содержания под стражей в комиссариате полиции он подвергался жестокому обращению (п. 104). При этом в жалобе поднимались два вопроса - о причинной связи между жестоким обращением и телесными повреждениями, зафиксированными после этого следователем и врачами, а также о тяжести ненадлежащего обращения (п. 107).

На теле г-на Томази были обнаружены следы, появившиеся после допросов, в ходе которых использовались такие методы, как пощечины, удары ногами, кулаками, длительные "стойки" без опоры со скованными за спиной руками, плевки, раздевание догола перед открытым окном, отказ в пище, угрозы оружием (п. 108). Правительство не могло объяснить происхождение телесных повреждений, однако не рассматривало их как результат жестокого обращения с заявителем (п. 109). Оно полагало, что при обращении с заявителем не был достигнут минимальный уровень жестокости, и просило учесть не только легкость телесных повреждений⁸⁴, но и другие обстоятельства дела: молодость и хорошее состояние здоровья г-на Томази, умеренную продолжительность допросов (четырнадцать часов, три из которых - ночью), "особую ситуацию" на Корсике в то время, подозрение в соучастии в террористическом акте, который привел к гибели одного человека и тяжелому увечью другого лица (п. 114).

Европейский Суд не счел целесообразным рассматривать систему и конкретные условия содержания под стражей в полицейских учреждениях во Франции, а также длительность и частоту допросов заявителя. Он признал, что медицинские свидетельства и доклады, составленные независимо друг от друга практикующими врачами, говорят об интенсивности и множественности ударов, нанесенных заявителю. По мнению Суда, имеются два достаточно серьезных элемента, которые придают такому обращению бесчеловечный и унижающий достоинство характер (п. 115), что подтверждает факт нарушения статьи 3 Конвенции (п. 116).

Решение Суда основывалось на ряде обстоятельств. Никто не утверждал, что следы, обнаруженные на теле г-на Томази, могли появиться до его ареста или объясняться тем, что он сам нанес себе ранения либо что они получены при попытке к бегству. При первой же встрече со следователем заявитель показал эти следы, что было зафиксировано в протоколе следователя, который немедленно назначил экспертизу. Кроме того, четыре разных врача, один из которых являлся представителем тюремной администрации, осматривали обвиняемого в первые дни после его пребывания под стражей в полиции. Их показания содержат точные и совпадающие медицинские свидетельства, а также указание на даты появления ран, которые соответствуют времени пребывания заявителя в полиции (п. 110). По мнению Суда, эти факты освобождают его от необходимости рассматривать другие действия, вменяемые в вину служащим полиции (п. 111).

В ряде дел Европейский Суд признавал, что любое применение физической силы в отношении лишенного свободы лица, не являвшееся необходимым в связи с его поведением, унижает человеческое достоинство и в принципе нарушает статью 3 Конвенции⁸⁵. Даже если телесные повреждения могут показаться достаточно легкими, они свидетельствуют о применении физической силы в отношении лица, которое находится в зависимом положении⁸⁶.

Обстоятельства, связанные со смертным приговором, могут рассматриваться в контексте статьи 3. То, каким образом выносится или приводится в исполнение смертный приговор, личные обстоятельства конкретного осужденного, несоразмерность наказания тяжести совершенного преступления, а также условия заключения и ожидания приведения приговора в исполнение являются примерами факторов, могущих дать основания рассматривать обращение с осужденным или наказание, которому он подвергается, как нарушение запрета, установленного в статье 3⁸⁷.

При рассмотрении вопроса о приемлемости жалобы Александры Лариошиной против России⁸⁸ Суд признал, что жалоба, поданная в связи с абсолютно недостаточным размером пенсий и других социальных выплат, может в принципе рассматриваться в контексте статьи 3 Конвенции, однако на основании предоставленных ему материалов он не нашел подтверждений того, что в данном случае это нанесло такой ущерб физическому и душевному здоровью заявительницы, что был достигнут минимальный уровень жестокости, необходимый для применения этой статьи.

Многие важные правовые позиции, касающиеся применения статьи 3 Конвенции, были сформулированы при рассмотрении жалоб на бесчеловечное или унижающее достоинство обращение в связи с выдачей и высылкой. Согласно практике Европейского Суда, выдача или высылка могут привести к нарушению статьи 3 и повлечь за собой ответственность государства-участника Конвенции, если имеются веские основания полагать, что в случае применения таких мер лицо столкнется с реальной опасностью подвергнуться обращению, противоречащему статье 3. В таких обстоятельствах статья 3 имплицитно содержит обязательство не депортировать человека в эту страну⁸⁹. В комментариях к Конвенции отмечается, что все большую важность и серьезность приобретает проблема депортации с территории государств-участников Конвенции в страны, не входящие в систему европейской защиты прав человека, где возможно применение пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения⁹⁰. В последние годы статья 3 приобрела особую значимость для лиц, претендующих на статус беженцев⁹¹. Подробнее см.: Право не быть высланным за пределы страны; Право не быть выданным другому государству; Право на политическое убежище.

8. Практика Европейского Суда по правам человека свидетельствует о том, что статья 3 Конвенции обычно применяется в тех случаях, когда существует опасность, что лицо может подвергаться одной из форм запрещенного обращения в связи с умышленными действиями представителей государства или органов публичной власти. Таким образом, в первую очередь эта статья устанавливает негативное обязательство государств-участников Конвенции воздерживаться от запрещенного обращения с лицами, находящимися под их юрисдикцией. Однако в силу особой значимости статьи 3 Суд оставляет за собой право гибкого ее применения и в иных обстоятельствах⁹².

Эта статья устанавливает и ряд позитивных обязательств государств, направленных на предотвращение пыток и других форм жестокого обращения и на возмещение ущерба в случае их применения⁹³. Суд неоднократно подчеркивал, что обязанность государств в соответствии со статьей 1 Конвенции обеспечить каждому находящемуся под их юрисдикцией предусмотренные в Конвенции права и свободы, взятая в совокупности со статьей 3, требует от государств принятия мер для того, чтобы лица, находящиеся под их юрисдикцией, не подвергались пыткам, бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, в том числе и жестокому обращению со стороны частных лиц⁹⁴. Дети и другие особо уязвимые лица имеют право на государственную защиту посредством осуществления эффективных мер сдерживания в отношении серьезных нарушений личной неприкосновенности⁹⁵ и мероприятий по предотвращению жестокого обращения, о котором власти знали или должны были знать⁹⁶.

В деле А. против Соединенного Королевства⁹⁷ несовершеннолетний заявитель утверждал, что государство не смогло защитить его от жестокого обращения отчима (п. 16), который неоднократно избивал девятилетнего мальчика палкой, что подтверждали показания брата и результаты осмотра педиатра (п. 8-10). Европейский Суд напомнил, что, согласно английскому праву, при обвинении лица в нападении на ребенка оправданием может служить то, что соответствующее обращение является "обоснованным наказанием". Родители или лица, их заменяющие, находятся под защитой закона, если они применяют умеренное и обоснованное наказание. Концепция "обоснованности наказания" позволяет судам применять стандарты современного общества в отношении телесных наказаний детей (п. 14). Задача следствия - установить, выходят ли такие действия за рамки предусмотренного законом наказания. В данном случае присяжные оправдали отчима несмотря на то, что обращение с заявителем подпадало под запрет статьи 3 Конвенции (п. 24). По мнению Суда, закон не обеспечивал адекватную защиту заявителя⁹⁸. Соответственно, неспособность государства обеспечить защиту интересов ребенка была признана нарушением статьи 3 Конвенции (п. 25).

В деле Z. и другие против Соединенного Королевства ⁹⁹ четверо заявителей утверждали, что местные власти не смогли защитить их от бесчеловечного и унижающего достоинство обращения со стороны родителей (п. 69). Детей не выпускали на улицу, целые дни они проводили дома взаперти. В 18 часов их отправляли спать, запирая спальни. В комнатах детей не было света, игрушек. Постельное белье не менялось, хотя многие из детей страдали недержанием. Дети отправляли свои естественные потребности прямо в спальне. Они не умели мыться, чистить зубы, пользоваться туалетом. Дети были постоянно голодными и таскали еду из мусорных ящиков в школе и в парке. Европейская Комиссия установила, что местным властям было известно о жестоком обращении с детьми и игнорировании их интересов родителями в течение ряда лет, однако они не смогли принять эффективные меры, чтобы положить конец подобному обращению, несмотря на то что располагали необходимыми средствами (п.70). Суд признал, что социальные службы должны были принять сложное и болезненное решение с учетом принципа уважения и сохранения семейной жизни, однако в данном случае не была обеспечена защита от многолетнего пренебрежения правами и интересами детей (п. 74).

Позитивные обязательства могут быть обусловлены и тем, что в некоторых ситуациях представители государства потенциально несут ответственность за состояние здоровья определенных лиц. Так, в решении по делу Кинан против Соединенного Королевства¹⁰⁰ Европейский Суд обратил внимание на то, что национальные власти обязаны охранять здоровье лиц, лишенных свободы, и отсутствие необходимой медицинской помощи может рассматриваться как обращение, не совместимое со статьей 3 Конвенции (п. 110). Однако статья 3 не может быть истолкована как закрепляющая обязательство общего характера освобождать лицо, содержащееся под стражей, по состоянию здоровья или помещать его в гражданскую больницу для оказания медицинской помощи определенного вида. Вместе с тем государство должно обеспечить содержание лица в условиях, отвечающих требованиям уважения достоинства человека. Способы и методы исполнения наказания не должны приводить к страданиям и тяготам, превышающим неизбежный уровень страданий, присущий содержанию под стражей, а здоровье и жизнеспособность должны быть адекватно обеспечены посредством предоставления лицу необходимой медицинской помощи с учетом практических требований содержания под стражей¹⁰¹.

В решении по делу Аксой против Турции¹⁰² Суд признал, что, если человек взят под стражу полицией в полном здравии, а в момент освобождения имел телесные повреждения, государство обязано предоставить правдоподобные объяснения причин этих повреждений (п. 61). Суд отметил, что с учетом значимости запрета пыток и особой уязвимости положения жертв подобного обращения статья 13 Конвенции вне зависимости от иных средств правовой защиты, существующих в национальном праве, накладывает на государство обязательство проводить особо тщательное расследование случаев применения пыток (п. 98).

В решении по делу Ассенов против Болгарии¹⁰³ Суд констатировал, что если лицо утверждает, имея на то основания, что с ним жестоко обращались полицейские или другие представители государства, нарушая закон и положения статьи 3 Конвенции, то эта статья, взятая в совокупности со статьей 1 Конвенции, имплицитно требует проведения эффективного официального расследования, в результате которого должны быть установлены и наказаны виновные. Без проведения такого расследования общий запрет пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, несмотря на его основополагающее значение, был бы неэффективен на практике и позволял бы представителям государства в определенных случаях безнаказанно нарушать права лиц, находящихся под их контролем (п. 102).

В ряде дел Суд установил невыполнение государством-ответчиком позитивных обязательств в соответствии со статьей 3 Конвенции. В деле Лабита против Италии¹⁰⁴ заявитель утверждал, что подвергался жестокому обращению со стороны тюремной охраны. Прокурор начал расследование, однако следственные действия поводились крайне медленно. Второй допрос заявителя состоялся через четырнадцать месяцев после дачи первых показаний. Единственное предпринятое действие за этот период времени - получение копий фотографий лиц, работающих в тюремной охране. При этом все это время заявитель находился в тюрьме (п. 133). Суд был особо поражен тем, что не было проведено опознание, хотя и через год г-н Лабита заявлял, что сможет опознать тех, чьи действия он обжаловал, если увидит их лично (п. 134). По мнению Суда, бездействие итальянских властей было тем более прискорбно, поскольку оспариваемые заявителем факты не были единичными. Как отметил Суд, действия охраны тюрьмы были публично осуждены даже представителями государственных органов (п. 135). Соответственно Суд признал факт нарушения статьи 3 Конвенции, выразившийся в том, что не было проведено тщательное и эффективное расследование в связи с вызывающим доверие заявлением о жестоком обращении тюремной охраны с г-ном Лабитой во время его содержания в тюрьме (п. 136).

В деле Везнедароглу против Турции¹⁰⁵ заявительница утверждала, что во время содержания под стражей¹⁰⁶ подвергалась пыткам и жестокому обращению (п. 24). Под угрозой пыток и изнасилования ее заставили подписать ряд документов, однако она проинформировала прокурора и судью, что все признательные показания она дала под давлением (п. 13, 16, 17). По мнению Суда, настойчивость заявительницы и результаты ее медицинского обследования, содержащиеся в деле, должны были побудить прокурора провести расследование по существу ее жалобы. Однако ничего не было предпринято для того, чтобы уточнить обстоятельства содержания под стражей у заявительницы и допросить полицейских. Судья также оставил без рассмотрения заявления г-жи Везнедароглу (п. 34). Европейский Суд признал бездействие властей противоречащим процессуальным обязательствам, возложенным на государство в соответствии со статьей 3 Конвенции, и установил факт ее нарушения в связи с тем, что не было проведено расследование жалобы заявительницы на применение пыток (п. 35).

9. Право на физическую и психическую неприкосновенность лица может защищаться и в рамках статьи 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни). Европейский Суд по правам человека придерживается широкой трактовки понятия "частная жизнь" и признает, что невозможно сформулировать его исчерпывающее определение¹⁰⁷. Согласно судебной практике, частная жизнь включает в себя и физическую, и психическую¹⁰⁸ неприкосновенность лица¹⁰⁹. Душевное здоровье также рассматривается в качестве важной составляющей частной жизни в контексте психической неприкосновенности. Соответственно, сохранение психической стабильности признается необходимым условием эффективной реализации права на уважение частной жизни¹¹⁰.

Суд исходит из того, что не всякие действия или меры, оказывающие негативное воздействие на физическую или психическую неприкосновенность лица, представляют собой вмешательство в осуществление права на уважение частной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции. Вместе с тем, как показывает судебная практика, не исключено, что обращение, не являющееся настолько жестоким, чтобы подпадать под запрет статьи 3 Конвенции, составит нарушение статьи 8, если оно оказывает серьезное и неблагоприятное воздействие на физическую или психическую неприкосновенность лица¹¹¹.

В решении по делу Претти против Соединенного Королевства от 29 апреля 2002 года ¹¹²Суд обратил внимание на то, что право на уважение частной жизни включает в себя право жить в соответствии с собственным выбором, что предполагает и возможность осуществлять такие действия, которые представляют опасность либо могут нанести физический или моральный вред самому человеку. Долгое время велись споры в отношении правовых и моральных аспектов использования государством принудительных мер или уголовных санкций для защиты людей от последствий избранного ими образа жизни и допустимых пределов использования подобных мер. Как показывает практика Европейского Суда, даже в тех случаях, когда поведение человека представляет угрозу для его здоровья или жизни, применение мер принудительного или уголовного характера признается вмешательством в частную жизнь заявителя, требующим обоснования в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции (п. 62).

В деле Ласки, Джаггард и Браун против Соединенного Королевства¹¹³ Суд рассматривал необходимость в демократическом обществе вмешательства национальных властей с целью пресечения причинения физического вреда в процессе групповых гомосексуальных контактов садомазохистского характера, осуществляемых добровольно¹¹⁴ и приватно взрослыми совершеннолетними мужчинами. Заявители полагали, что их преследование в уголовном порядке¹¹⁵ и последующее осуждение за угрозу физического насилия и причинение телесных повреждений представляло собой нарушение статьи 8 Конвенции.

В решении от 19 февраля 1997 года Суд отметил, что не всякие сексуальные контакты, осуществляемые за закрытыми дверями, подпадают под действие статьи 8. Сексуальная ориентация заявителей и их действия были связаны с интимными аспектами частной жизни. Вместе с тем ряд факторов - значительное число участников подобных контактов, рекрутирование новых членов группы, специальное оборудование помещений для встреч, значительное число видеокассет с записями - оставляют открытым вопрос о том, подпадают ли сексуальные контакты заявителей исключительно под понятие "частная жизнь" (п. 36).

Заявители полагали, что в данном деле затрагивались вопросы сексуального самовыражения, а не насилия (п. 39). В свою очередь государство-ответчик считало себя правомочным применить наказание в связи с актами насилия, подобными тем, что совершали заявители, поскольку такие действия не могут квалифицироваться как незначительные или кратковременные, даже если они совершаются с согласия жертвы. Некоторые из этих действий могут быть приравнены к пыткам, а государство-участник Конвенции не может терпимо относиться к пыткам, даже если они применяются в процессе сексуальных отношений, в которые вступают на добровольной основе. Более того, государство правомочно запрещать подобные действия в связи с их потенциальной опасностью. Правительство утверждало также, что уголовное право должно удерживать от определенного поведения исходя из интересов охраны здоровья и защиты нравственности. Соответственно, пытки, аналогичные рассматриваемым в данном деле, могут быть запрещены и потому, что такие действия подрывают уважение в отношениях между людьми (п. 40).

Как отметила Европейская Комиссия по правам человека, те повреждения, которые причинялись заявителями или могли быть связаны с их действиями, были значительными, а само их поведение носило экстремальный характер. Государственные власти, таким образом, действовали в интересах защиты граждан от реальной опасности причинения серьезного физического вреда или повреждений и в пределах предоставленной свободы усмотрения (п. 41).

По мнению Европейского Суда, государство правомочно регламентировать посредством уголовного права деятельность, сопряженную с причинением физического вреда, вне зависимости от того, осуществляется она в рамках сексуального или иного поведения (п. 43). К сфере усмотрения национальных властей относится определение того, в какой мере причинение физического вреда признается допустимым в случае согласия на это самого лица, подвергающегося такому обращению. При этом на карту поставлены, с одной стороны, интересы охраны здоровья и обеспечения общего сдерживающего воздействия уголовного права, а с другой стороны - личная автономия человека (п. 44).

Суд отметил, что факты, установленные национальными судами, свидетельствуют о нанесении серьезных повреждений и ран в процессе садомазохистских контактов (п.46). По мнению Европейского Суда, государственные органы, которые принимали решение о возбуждении уголовного дела, могли учесть не только реально причиненный, но и потенциально возможный вред, присущий подобным действиям (п. 46). Суд признал, что причины, изложенные государством в качестве обоснования предпринятых мер, были существенными и достаточными с точки зрения пункта 2 статьи 8 Конвенции (п. 48).

Оценивая соразмерность предпринятых мер преследуемым целям, Суд обратил внимание на ряд обстоятельств. Заявителям инкриминировалось значительное число эпизодов, однако лишь некоторые из них легли в основу обвинения. При рассмотрении дела был учтено, что заявители не рассматривали свои действия как уголовнонаказуемые и срок их наказания был снижен апелляционной инстанцией. Учитывая организованность данной группы, Суд признал меры, предпринятые в отношении заявителей, соразмерными (п. 49), а действия национальных властей - необходимыми в демократическом обществе для охраны здоровья (п.50)¹¹⁶.

10. Частным случаем посягательства на физическую неприкосновенность является произвольное лишение свободы. В особом мнении по делу Бранниган и Макбрайд против Соединенного Королевства¹¹⁷ судья Б.Уолш подчеркнул, что пункт 3 статьи 5 Конвенции является важнейшей гарантией против произвольного ареста или задержания; несоблюдение положений данной статьи может повлечь жалобы в отношении статьи 3 Конвенции (пункт 9 особого мнения). Впоследствии данная позиция нашла отражение и в решении Суда по делу Курт против Турции¹¹⁸. Европейский Суд обратил внимание на то, что авторы Конвенции усилили защиту от произвольного лишения личности свободы, создав комплекс прав, призванных свести к минимуму опасность произвола и устанавливающих, что лишение свободы должно находиться под независимым судебным контролем и сопровождаться ответственностью властей за свои действия. Требования пунктов 3 и 4 статьи 5 приобретают в этом случае особо значение. Незамедлительное вмешательство судебных органов может привести к вскрытию фактов крайне плохого обращения, представляющих собой нарушение статьи 3 Конвенции (п. 123).

В определенных случаях посягательство на физическую неприкосновенность может рассматриваться и в контексте статьи 2 Конвенции, если соответствующее обращение создает угрозу для жизни.

11.   Отдельные аспекты права на физическую и психическую неприкосновенность регламентируются и в других документах Совета Европы. Европейская конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 26 ноября 1987 года (СЕД № 126) ориентирована на усиление защиты лиц, лишенных свободы, от соответствующего обращения и наказания посредством использования внесудебных средств превентивного характера, основанных на посещениях мест лишения свободы (преамбула). Комитет Министров Совета Европы может пригласить любое государство, не являющееся членом данной организации, присоединиться к этой Конвенции (пункт 2 статьи 18 в редакции Протокола № 1 к Европейской конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 4 ноября 1993 года (СЕД № 151)).

Конвенция предусматривает учреждение Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания¹¹⁹ (статья 1). Его члены избираются Комитетом Министров из числа лиц, обладающих высокими моральными качествами, известных своей компетентностью в области прав человека или имеющих профессиональный опыт в тех областях, которые регламентирует Конвенция (пункт 1 статьи 5, пункт 2 статьи 4). Они входят в состав Комитета в личном качестве, независимы и беспристрастны при осуществлении своего мандата (пункт 4 статьи 4). Члены Комитета избираются на четыре года и могут быть переизбраны на два срока (пункт 3 статьи 5 в редакции Протокола № 2 к Европейской конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 4 ноября 1993 года (СЕД № 152)).

Отношения Комитета и государств-участников Конвенции строятся на основе принципов сотрудничества и конфиденциальности. Каждая Сторона разрешает членам Комитета посещать любые места содержания лиц, лишенных свободы, в пределах своей юрисдикции (статья 2). Комитет уведомляет правительство государства-участника о своих намерениях и может посетить места содержания в любое время после уведомления (пункт 1 статьи 8). По общему правилу в состав делегации входят не менее двух членов Комитета, в случае необходимости привлекаются эксперты и переводчики (пункт 2 статьи 7).

Каждое государство-участник Конвенции обеспечивает членам Комитета: доступ на свою территорию и право передвижения по ней без каких-либо ограничений; полную информацию о местах содержания лиц, лишенных свободы, и неограниченный доступ в любое из них, включая возможность передвижения без ограничений; предоставление любой информации, которой оно располагает и которая необходима Комитету для выполнения его задачи (пункт 2 статьи 8). В исключительных случаях государство может заявить возражения в отношении времени и места посещения по соображениям, связанным с национальной обороной, общественной безопасностью или серьезными беспорядками в местах содержания лиц, лишенных свободы, с медицинским состоянием конкретного лица либо с необходимостью проведения неотложного допроса в связи с совершением тяжкого уголовного преступления (пункт 1 статьи 9). Список оснований для заявления возражений является исчерпывающим и не подлежит расширительному толкованию.

В ходе посещений члены Комитета вправе беседовать наедине с лицами, лишенными свободы, а также свободно вступать в контакт с теми, кто может предоставить необходимую информацию (пункты 3 и 4 статьи 8). При этом никакие сведения личного характера не могут быть преданы гласности без ясно выраженного согласия заинтересованного лица (пункт 3 статьи 11).

После каждого посещения Комитет составляет доклад о фактах, установленных во время посещения, и направляет его заинтересованной Стороне (пункт 1 статьи 10). Информация, собранная Комитетом, текст доклада и содержание консультаций с заинтересованной Стороной являются конфиденциальными (пункт 1 статьи 11). Вместе с тем доклад может быть опубликован по просьбе самой Стороны (пункт 2 статьи 11). В тех случаях, когда государство-участник Конвенции отказывается сотрудничать с Комитетом или исправить ситуацию в связи с высказанными им рекомендациями, Комитет может сделать публичное заявление (пункт 2 статьи 10).

Ежегодно Комитет по предупреждению пыток представляет Комитету Министров Совета Европы общий отчет о своей деятельности, который доводится до сведения общественности (статья 12). Публикуются и так называемые существенные разделы общих докладов, содержащие стандарты, которыми руководствуется Комитет в своей деятельности¹²⁰.

12.   Во втором общем докладе Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения¹²¹ закрепляются требования, касающиеся обеспечения прав задержанных и условий их содержания в полицейских участках. Лица, взятые под стражу, должны быть незамедлительно проинформированы об их правах (пункт 37). Комитет придает особое значение обеспечению следующих прав: сообщить третьим лицам о факте своего задержания, получить доступ к адвокату и к врачу, включая возможность требовать медицинского осмотра (пункт 36). При осуществлении права на информацию и права на юридическую помощь соблюдается требование конфиденциальности (пункт 38).

Адвокат должен иметь возможность контактировать с задержанным, в том числе регулярно посещать его в месте содержания, а также присутствовать на допросах своего подзащитного. Если задержанный требует проведения медицинского осмотра, сотрудники полиции не должны видеть и слышать, как проводится осмотр. Подготовленные врачом документы о результатах осмотра предоставляются задержанному и его адвокату (пункт 38).

В шестом общем докладе¹²² Комитет подчеркнул, что наибольшая опасность запугивания и жестокого обращения возникает непосредственно после задержания. Соответственно, для лиц, взятых полицией под стражу, возможность доступа к адвокату именно в этот период является основополагающей гарантией против жестокого обращения. Наличие такой возможности отрезвляюще действует на тех, кто обращается ненадлежащим образом с задержанными, поскольку адвокат может принять меры в случае злоупотреблений (пункт 15).

При допросе задержанных сотрудники полиции должны руководствоваться нормами, предусмотренными во внутреннем праве, касающимися продолжительности допроса, места его возможного проведения, а также перерывов между допросами и т.д. Во время допроса ведется протокол, в котором отражается время его начала и окончания, информация о лицах, присутствующих при его проведении, а также о всех просьбах, высказанных задержанным.

Как отмечается во втором общем докладе, в полицейских участках, где задержанные находятся относительно короткий период времени, материальные условия содержания не могут быть такими, как в местах лишения свободы (пункт 42). Тем не менее Комитет настаивает на соблюдении элементарных требований в отношении условий содержания в полицейских участках. Все камеры должны иметь площадь, достаточную для содержания такого числа лиц, какое обычно размещается в них. При решении вопроса о "достаточности" площади учитываются различные факторы. Если задержанный содержится в течение нескольких часов в одиночной камере, желательно, чтобы ее площадь составляла около 7 квадратных метров, расстояние от стены до стены - 2 метра или более, высота потолка - не менее 2,5 метров. В камере должно быть освещение¹²³, позволяющее читать, и вентиляция, а также стулья или скамейки для отдыха заключенных. Лица, содержащиеся в камерах ночью, обеспечиваются чистыми матрасами и одеялами.

По мнению Комитета, важнейшей гарантией прав задержанных лиц является независимое рассмотрение жалоб на действия сотрудников полиции.

13. Рассматривая условия содержания лиц, лишенных свободы на основании судебного решения или находящихся под стражей в ожидании решения суда, Комитет по предупреждению пыток акцентировал внимание на проблеме переполненности камер в местах лишения свободы. Как было отмечено во втором общем докладе, превышение норм содержания в тюрьмах неблагоприятно сказывается на условиях содержания заключенных и на деятельности соответствующего учреждения в целом. Более того, определенный уровень переполненности тюрьмы или ее отдельных подразделений может попадать под понятие "бесчеловечное обращение" (пункт 46).

В седьмом общем докладе¹²⁴ Комитет указал, что для разрешения проблемы переполненности камер некоторые страны идут по пути увеличения мест в тюрьмах, однако подобные меры в свою очередь приводят к росту числа заключенных. В то же время политика сокращения числа лиц, отбывающих наказание в тюрьмах, или уменьшения их доли в общей численности осужденных позволяет поддерживать на приемлемом уровне условия содержания в тюрьмах (пункт 14).

Комитет признал, что лица, лишенные свободы, не могут изнывать неделями и даже месяцами взаперти в своих камерах (пункт 47). Необходимо стремиться к тому, чтобы они могли проводить не менее восьми часов за пределами камер, занимаясь полезной деятельностью. При этом они должны ежедневно находиться на свежем воздухе, занимаясь не менее часа физическими упражнениями (пункт 48).

Особое значение имеет соблюдение стандартов гигиены заключенных. Комитет осудил практику отправления естественных потребностей в ведра в камерах. Если в камере отсутствует туалет, должны предусматриваться иные способы, обеспечивающие лицам, лишенным свободы, возможность пользоваться им безотлагательно в любое время, в том числе и ночью. Лица, лишенные свободы, должны также иметь возможность пользоваться душем или ванной комнатой (пункт 49).

Поддержание контактов с внешним миром, прежде всего с семьями и близкими друзьями, очень важно для лиц, лишенных свободы. Комитет призывает компетентные национальные власти проявлять определенную гибкость в отношении применения правил посещений к заключенным, чьи семьи живут далеко от мест содержания. В частности, следует разрешать увеличение времени посещения данных лиц за счет суммирования установленных сроков продолжительности свиданий и обеспечивать возможность контактов по телефону с членами семьи (пункт 51).

Персонал уголовно-исполнительных учреждений может прибегать к мерам физического воздействия в исключительных случаях в отношении заключенных, совершающих акты насилия. При этом особое внимание должно уделяться обеспечению гарантий прав заключенных. В частности, лица, к которым были применены меры физического воздействия, имеют право на безотлагательный медицинский осмотр и в случае необходимости на медицинскую помощь. Сотрудники, не принадлежащие к медицинскому персоналу, не должны видеть и слышать, как проводится осмотр заключенного. Меры физического воздействия не могут использоваться в качестве наказания, их применение отменяется при первой же возможности. Все случаи применения силы в отношении лиц, лишенных свободы, должны быть зарегистрированы (пункт 53).

Комитет признает возможность обжалования и публичное инспектирование важнейшими гарантиями против жестокого обращения в местах лишения свободы. Заключенные должны иметь право подавать жалобы в рамках уголовно-исполнительной системы и обращаться в иные органы. При этом должно соблюдаться требование конфиденциальности. Особое значение имеют регулярные посещения пенитенциарного учреждения представителями независимых органов, правомочных рассматривать жалобы лиц, лишенных свободы, - судьями, осуществляющими надзор за деятельностью соответствующих учреждений, представителями Советов посетителей (пункт 54).

Лица, лишенные свободы, заинтересованы в установлении четкой системы дисциплинарных мер. При этом процедуры их применения должны предусматривать заслушивание объяснений заключенных, а также возможность их обращения в вышестоящие инстанции для оспаривания дисциплинарных мер (пункт 55).

Комитет очень внимательно изучает случаи применения одиночного заключения к лицам, лишенным свободы, поскольку при определенных условия данные меры могут рассматриваться как бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. Такой режим содержания должен быть соразмерен конкретным обстоятельствам, а сроки одиночного заключения не должны быть продолжительными (пункт 56).

В докладах Комитета определяются требования в отношении содержания отдельных категорий лиц, лишенных свободы. Стандарты обращения с несовершеннолетними содержатся в двенадцатом общем докладе¹²⁵; требования, предъявляемые к условиям отбывания наказания женщинами-заключенными, предусматриваются в тринадцатом докладе¹²⁶.

14. Комитет по предупреждению пыток курирует и вопросы охраны здоровья лиц, лишенных свободы. Как отмечается в третьем общем докладе¹²⁷, обращение с заключенными может быть признано бесчеловечным или унижающим достоинство исходя из качества медицинского обслуживания. При посещении мест лишения свободы Комитет проверяет наличие возможности доступа к врачу; полноценность медицинского обслуживания; соблюдение требований согласия пациента на медицинское вмешательство и конфиденциальности лечения; осуществление профилактики заболеваний; оказание помощи заключенным, страдающим определенными видами заболеваний; профессиональную независимость и компетентность медицинского персонала (пункт 32).

В соответствии со стандартами, выработанными Комитетом, лицо, поступившее в места лишения свободы, должно незамедлительно быть опрошено и обследовано врачом. Доступ к врачу обеспечивается в любое время. Администрация пенитенциарного учреждения выполняет просьбы заключенных о консультации врача без неоправданных задержек. При этом обеспечивается конфиденциальность медицинского обслуживания (пункты 33-34).

В местах лишения свободы должны обеспечиваться по крайней мере регулярные амбулаторные консультации и неотложная медицинская помощь. В уголовно-исполнительных учреждениях оборудуются помещения больничного типа с кроватями. Каждому лицу, лишенному свободы, гарантируется помощь квалифицированного зубного врача (пункт 35). При помещении в гражданскую больницу заключенного не должны приковывать к кровати или другой мебели; для соблюдения требований безопасности необходимо использовать иные средства (пункт 36).

Условия медицинского обслуживания в местах лишения свободы - лечение и уход, соответствующая диета, физиотерапевтическое лечение, реабилитация или иное необходимое специальное лечение - должны быть сопоставимы с теми, которые предоставляются пациентам за пределами подобных учреждений (пункт 38).

Симптомы психических расстройств встречаются у лиц, лишенных свободы, чаще, чем у других, поэтому в каждом пенитенциарном учреждении должен быть врач-психиатр. Администрация мест лишения свободы несет особую ответственность за выявление заключенных, страдающих психическими расстройствами, на ранних стадиях болезни с целью корректировки условий их содержания (пункт 41).

Лечение психически неустойчивых и буйных пациентов проводится под строгим наблюдением, успокаивающие средства применяются только в необходимых случаях. Меры физического воздействия применяются к данным лицам только по указанию врача или с его одобрения. Эти меры не могут использоваться в качестве наказания, их применение прекращается при первой же возможности. О каждом случае применения физического воздействия делается запись в карточке пациента, а также в соответствующем журнале. При этом указываются время начала и окончания использования таких мер, конкретные обстоятельства и причины, обусловившие их применение (пункт 44).

Свободно выраженное согласие и соблюдение конфиденциальности при осуществлении медицинского обслуживания являются основными правами человека (пункт 45). Соответственно, и в местах лишения свободы пациентам предоставляется существенная информация о состоянии их здоровья, курсе лечения и назначаемых лекарствах. Заключенные могут просить сообщить эту информацию своим семьям, адвокатам или врачам, осуществляющим медицинскую практику вне уголовно-исполнительного учреждения (пункт 46). Каждый пациент может отказаться от лечения или иного медицинского вмешательства, отступления от этого принципа допускаются только в предусмотренных законом случаях (пункт 47).

В местах лишения свободы соблюдается врачебная тайна. Персонал пенитенциарного учреждения не может видеть и слышать, как проводится медицинский осмотр, если только этого не потребует врач. Осмотр заключенных проводится индивидуально, а не группами (пункт 51).

В местах лишения свободы медицинский персонал отвечает за социальные аспекты охраны здоровья заключенных и профилактику. В частности, он осуществляет наблюдение за организацией питания (количество и качество пищи, ее приготовление и распределение), соблюдением условий гигиены (чистота одежды и постелей, пользование душем и туалетом), а также за отоплением, освещением и вентиляцией камер (пункт 53).

Медицинский персонал информирует заключенных о возможности распространения инфекционных заболеваний, в особенности гепатита, СПИДа, туберкулеза. Сотрудники пенитенциарного учреждения должны быть также уведомлены о профилактических мерах и поведении в отношении ВИЧ-инфицированных, о недопустимости дискриминации данных лиц и необходимости соблюдения требования конфиденциальности. Как подчеркивает Комитет, не существует никаких медицинских показаний для сегрегации лиц только на том основании, что они являются ВИЧ-инфицированными (пункт 56).

Медицинский персонал принимает меры по предотвращению насилия в отношении лиц, содержащихся под стражей, регистрируя телесные повреждения и предоставляя в случае необходимости информацию об актах насилия в компетентные органы. Вместе с тем любая информация должна предоставляется только с согласия пострадавшего лица. Любые признаки применения насилия, замеченные во время медицинского осмотра при поступлении лица в соответствующее учреждение, должны быть зарегистрированы. Заявление лица и заключение врача также должны фиксироваться. Аналогичные требования действуют и в случае медицинского осмотра после совершения акта насилия в отношении заключенного (пункт 60).

15. Комитет по предупреждению пыток уделяет внимание условиям содержания лиц, принудительно помещенных в психиатрические учреждения (восьмой общий доклад)¹²⁸. При посещении психиатрического учреждения Комитет изучает условия содержания пациентов, выявляет факты преднамеренно некорректного обращения с ними.

Создание благоприятной терапевтической среды предполагает предоставление пациенту достаточного жизненного пространства, обеспечение адекватного освещения, отопления и вентиляции, поддержание определенного уровня гигиены. Необходимо создание нормальных условий для отправления естественных потребностей. Лица, помещенные в психиатрические учреждения, должны иметь возможность носить собственную одежду, хранить личные вещи - фотографии, книги. Комитет не считает целесообразным содержание пациентов в многоместных палатах. Размещение в соответствии с принципом малых групп рассматривается в качестве решающего фактора сохранения у данных лиц чувства собственного достоинства (пункт 34).

Лечение в психиатрических учреждениях должно осуществляться на основе индивидуального подхода. План лечения должен включать широкий спектр реабилитационных и терапевтических мер, в том числе трудотерапию, индивидуальную психотерапию, занятие искусством и спортом. В докладе обращается внимание на то, что при посещении психиатрических учреждений Комитет часто сталкивается с отсутствием основных элементов социально-психологической реабилитации, в результате чего лечение пациента сводится только к фармакотерапии. В свою очередь в рамках фармакологического лечения необходимо обеспечивать пациентов прописанными лекарствами (пункты 37-38).

Электрошоковая терапия - признанное средство лечения психических больных, однако, по мнению Комитета, ее использование в немодифицированной форме, то есть без анестезии и мышечных релаксантов, является неприемлемым. При осуществлении электрошоковой терапии существует опасность переломов и других неблагоприятных последствий. Кроме того, эта процедура унизительна сама по себе. Все случаи ее применения должны регистрироваться в специальном журнале, чтобы можно было установить факты злоупотреблений (пункт 39).

В любом психиатрическом учреждении возникает необходимость применения методов усмирения буйных пациентов, что вызывает особую озабоченность Комитета. Средства физического сдерживания - ремни, смирительные рубашки - могут использоваться только в исключительных случаях в соответствии с предписанием врача или с его согласия. Данные средства не могут применяться в качестве наказания, их использование прекращается при первой же возможности. По мнению Комитета, применение средств физического сдерживания в течение нескольких дней равносильно жестокому обращению (пункт 47).

Основной гарантией против произвола в случае помещения лица в психиатрическую больницу является принятие соответствующего решения в судебном порядке на основании заключения специалиста. Лицо, помещенное в психиатрическую больницу в рамках иной процедуры, имеет право обжаловать соответствующее решение в суд. Важное значение имеет и наличие эффективной процедуры обжалования, когда пациенты могут подавать жалобы на действия персонала в органы, созданные в самом учреждении или вне его. Пациентам должна обеспечиваться возможность контактов с адвокатом на конфиденциальной основе. Позитивной признана практика регулярных посещений психиатрических больниц судьями или представителями других независимых органов (пункты 51-52).

Вопрос о целесообразности пребывания в психиатрическом учреждении должен рассматриваться периодически. Пребывание лица в таком учреждении должно прекращаться автоматически, если этого не требует состояние его здоровья. У пациента должна быть возможность обращаться через определенные промежутки времени в судебные органы с просьбой о пересмотре решения о госпитализации (пункт 56).

16. Вопросы, связанные с обеспечением гарантий физической и психической неприкосновенности человека при осуществлении медицинского вмешательства, регулируются в Конвенции о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением биологии и медицины от 4 апреля 1997 года (СЕД № 164). Любое медицинское вмешательство¹²⁹должно осуществляться в соответствии с профессиональными стандартами и обязанностями (статья 4 Конвенции). Действие статьи 4 распространяется на всех профессиональных медицинских работников, включая психологов и работников социальной сферы, которые входят в состав групп, участвующих в принятии или реализации решений о медицинском вмешательстве (пункт 28 Пояснительного доклада к Конвенции).

Заинтересованное лицо заранее информируют о целях и характере вмешательства, его последствиях и рисках (пункт 2 статьи 5 Конвенции). Для осуществления вмешательства необходимо добровольное и информированное согласие лица (пункт 1 статьи 5 Конвенции). Данное правило означает отказ от патерналистского подхода, при котором желание пациента может игнорироваться (пункт 34 Пояснительного доклада). Согласие пациента считается добровольным и осознанным, если оно дано на основе объективной информации, полученной от ответственного медицинского работника, и без какого-либо давления со стороны (пункт 35 Пояснительного доклада). Добровольность означает, что согласие может быть отозвано в любой момент и что решение пациента должно уважаться, если он полностью проинформирован о его последствиях (пункт 38 Пояснительного доклада).

В тех случаях, когда лицо не способно дать согласие, медицинское вмешательство может осуществляться только ему во благо (пункт 1 статьи 6 Конвенции). В чрезвычайных ситуациях, когда невозможно получить согласие пациента, необходимое медицинское вмешательство осуществляется безотлагательно в интересах охраны здоровья соответствующего лица (статья 8 Конвенции). Если в момент вмешательства пациент не может выразить свою волю, учитываются ранее высказанные им пожелания (статья 9 Конвенции). Положения статьи 9 действуют не только в экстренных обстоятельствах, но и тогда, когда человек предвидел свою неспособность дать согласие, например в случае прогрессирующей болезни (пункт 62 Пояснительного доклада). Вместе с тем к мнению пациента могут и не прислушаться, если пожелания высказаны задолго до вмешательства и с тех пор научные знания и возможности медицины значительно расширились (пункт 62 Пояснительного доклада).

Медицинское вмешательство в отношении несовершеннолетнего осуществляется только с разрешения его представителя, органа власти или инстанции, определенной законом (пункт 2 статьи 6 Конвенции). При этом мнение несовершеннолетнего принимается во внимание с учетом его возраста и степени зрелости (пункт 2 статьи 6 Конвенции).

Лица, страдающие серьезным психическим расстройством, могут быть подвергнуты медицинскому вмешательству без их согласия только в целях лечения этого расстройства при условии, что отсутствие лечения может нанести серьезный ущерб их здоровью. При этом должны соблюдаться предусмотренные законом гарантии защиты, в том числе связанные с процедурами наблюдения, контроля и обжалования (статья 7 Конвенции). Для применения данной статьи необходимо установить снижение умственных способностей лица (пункт 51 Пояснительного доклада). При этом речь идет только о вмешательстве, необходимом для лечения конкретных психических расстройств, поэтому в иных случаях врач должен спрашивать согласие пациента (пункт 52 Пояснительного доклада).

Научные исследования в области биологии и медицины могут проводиться на людях, если:

(i) отсутствуют альтернативные методы исследований человека, сопоставимые по своей эффективности;

(ii) опасность, которой подвергается объект исследования, не признана чрезмерной по сравнению с потенциальной пользой от проведения исследования;

(iii) проект исследования утвержден компетентным органом на основании независимого изучения его научной целесообразности, оценки цели исследования и его приемлемости с этической точки зрения;

(iv) лицо, являющееся объектом исследования, проинформировано о правах и гарантиях, предоставляемых законом для его защиты;

(v) дано письменное согласие на проведение исследования¹³⁰ (статья 16).

В тех случаях, когда лицо не способно дать согласие на исследование, соблюдаются требования пунктов (i)-(iv) статьи 16 Конвенции. Кроме того, предусматриваются и дополнительные условия: потенциально исследование должно привести к улучшению состояния здоровья лица; оно не может быть осуществлено с той же эффективностью на людях, которые могут дать свое согласие; уполномоченные лица дали письменное согласие на проведение исследования и само лицо, являющееся его объектом, не возражает против этого¹³¹ (пункт 1 (ii-v) статьи 17 Конвенции).

В исключительных случаях допускается проведение исследований, которые могут и не привести к улучшению состояния здоровья лица, при условии, что соблюдаются предусмотренные законом гарантии, исследование сопряжено с минимальной опасностью и неудобствами для лица и целью его проведения является содействие посредством расширения научных знаний о состоянии человека и его болезни получению таких результатов, которые в конечном итоге могут принести пользу этому лицу или другим лицам, страдающим той же болезнью (пункт 2 статьи 17).

Пересадка органов - это метод лечения, помогающий спасать или значительно облегчать жизнь людей, страдающих определенными заболеваниями (пункт 117 Пояснительного доклада). В соответствии с Конвенцией о правах человека и биомедицине изъятие органов и тканей у живого донора для пересадки допускается только в интересах лечения реципиента, если отсутствует пригодный орган или ткань умершего лица или столь же эффективный альтернативный метод лечения (пункт 1 статьи 19 Конвенции). Донор должен дать согласие на пересадку либо в письменной форме, либо в официальной инстанции (пункт 2 статьи 19 Конвенции). Как отмечается в Пояснительном докладе, компетентной инстанцией может быть суд или нотариус (пункт 120).

Изъятие органов или тканей у человека, не способного дать согласие на осуществление подобного вмешательства, запрещается. В исключительных случаях допускается изъятие регенеративных тканей¹³² у таких лиц, если нет совместимого донора, способного дать согласие, реципиент является братом или сестрой донора, пересадка необходима для сохранения его жизни, уполномоченные лица дали согласие на пересадку в соответствии с законом и с разрешения компетентного органа и потенциальный донор не возражает против этого (статья 20).

Более детально вопросы, связанные с пересадкой органов и тканей, рассматриваются в Дополнительном протоколе к Конвенции о правах человека и биомедицине о трансплантации органов и тканей человеческого происхождения от 24 января 2002 года (СЕД № 180). В соответствии с Протоколом трансплантация может осуществляться при условии защиты прав и свобод доноров, в том числе потенциальных, и реципиентов, а также наличия институтов, обеспечивающих соблюдение необходимых требований (преамбула). Перед пересадкой органов или тканей проводятся необходимые медицинские обследования или вмешательство для оценки того, насколько трансплантация опасна для здоровья донора (пункт 1 статьи 11). При этом пересадка не может осуществляться, если есть серьезная угроза для жизни или здоровья лица (пункт 2 статьи 11). Донор должен заранее получить необходимую информацию о цели и характере трансплантации, ее последствиях и опасностях (пункт 1 статьи 12). Он должен быть также осведомлен о предусмотренных в законе правах доноров и гарантиях их защиты. В частности, его необходимо проинформировать о праве на получение независимой консультации квалифицированного специалиста, обладающего необходимым опытом в данной области и не принимающего участие в процедурах по пересадке органов или тканей данного лица, в отношении опасностей, связанных с трансплантацией (пункт 2 статьи 12).

---

¹  Eur. Court H.R. Soering v. the United Kingdom, Judgment of 7 July 1989. Series A. No. 161. Para. 88. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С. 637-658; Pretty v. the United Kingdom, Judgment of 29 April 2002. Para. 49; Kalashnikov v. Russia, Judgment of 15 July 2002. Para. 95. Перевод на русский язык см.: Российская газета. 2002. 17, 19 октября.

²  Eur. Court H. R. Tyrer v. the United Kingdom, Judgment of 25 April 1978. Series A. No.26. Para. 33.

³  Eur. Court H.R. Soering v. the United Kingdom, Judgment of 7 July 1989. Series A. No. 161. Para.88.

⁴  Eur. Court H.R. Ireland v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 1978. Series A. No.25. Para. 163; Chahal v. the United Kingdom, Judgment of 15 November 1996. Reports. 1996-V. Para. 79. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т.2. С.260-295.

⁵  Eur. Court H.R. Aksoy v. Turkey, Judgment of 18 December 1996. Reports. 1996-VI. Para. 62. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т.2. С. 339-361.

⁶  Eur. Court H.R. Tomasi v. France, Judgment of 27 August 1992. Series A. No. 241-A. Para. 115. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 755-767; Ribitsch v. Austria, Judgment of 4 December 1995. Series A. No. 336. Para. 38. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. С. 166-173.

⁷  Van Dijk P., van Hoof G.J.H. Theory and Practice of the European Convention on Human Rights. The Hague, 1998. P. 311; ГомьенД., Харрис Д., ЗваакЛ. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998. С. 134.

⁸  Eur. Court H.R. Ireland v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 1978. Series A. No.25. Para. 167.

⁹  Вместе с тем, по мнению Европейского Суда, даже если плохое обращение минимально, на него распространяются положения статьи 3 Конвенции. См.: Eur. Court H.R. Cruz Varas and Others v. Sweden, Judgment of 20 March 1991. Series A. No. 201. Para. 83; Kurt v. Turkey, Judgment of 25 May 1998. Reports. 1998-III. Para. 133. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. С. 509-533.

¹⁰  В трактовке Европейской Комиссии душевные страдания предполагают претерпевание мучений или стрессовой ситуации не в результате угрозы физического насилия, а за счет иных способов воздействия. См.: Eur. Commission H.R. The Greek Case, Report of 5 November 1969. Yearbook. 1969. No. 12. Vol.II. P.461.

¹¹  Eur. Court H. R. Pretty v. the United Kingdom, Judgment of 29 April 2002. Para. 52.

¹²  Eur. Court H.R. Ireland v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 1978. Series A. No.25. Para. 162; Vilvarajah and Others v. the United Kingdom, Judgment of 30 October 1991. Series A. No. 215. Para. 107; Costello-Roberts v the United Kingdom, Judgment of 25 March 1993. Series A. No.247-C. Para. 30; Tekin v. Turkey, Judgment of 9 June 1998. Reports. 1998-IV. Para. 52.

¹³  Правительства четырех государств - Дании, Норвегии, Швеции и Нидерландов - подали жалобы в связи с нарушениями в Греции ряда статей Конвенции после военного переворота 21 апреля 1967 года и прихода к власти "черных полковников". Представители этих стран исходили из того, что, если право Совета Европы не будет применяться в отношении нарушений данного режима, сорвется эксперимент по созданию международного механизма защиты прав человека. См. подробнее: Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека. Практика и комментарии. М., 1997. С. 59-72.

¹⁴  Eur. Commission H.R. The Greek Case, Report of 5 November 1969. Yearbook. 1969. No. 12. Vol.II. P.500.

¹⁵  Eur. Court H.R. Ireland v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 1978. Series A. No.25. Para. 167.

¹⁶  Eur. Court H.R. Ireland v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 1978. Series A. No.25. Para. 159.

¹⁷  Eur. Commission H.R. The Greek Case, Report of 5 November 1969. Yearbook. 1969. No. 12. Vol.II. P. 195-196.

¹⁸  См.: Право обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод.

¹⁹  Jacobs F.G., White R.C.A. The European Convention on Human Rights. Oxford, 1996. P. 52.

²⁰   Eur. Court H.R. Kress v. France, Judgment of 7 June 2001. Para.70.

²¹   Eur. Court H.R. Tyrer v. the United Kingdom, Judgment of 25 April 1978. Series A. No. 26. Para. 31; Soering v. the United Kingdom, Judgment of 7 July 1989. Series A. No. 161. Para. 102.

²²   Eur. Court H.R. Selmouni v. France, Judgment of 28 July 1999. Para. 101.

²³  Jacobs F.G., White R.C.A. Op. cit. P. 50.

²⁴  См.: Дженис М, Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека. Практика и комментарии. С. 147.

²⁵  Eur. Court H. R. Ireland v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 1978. Series A. No. 25.

²⁶  Eur. Commission H.R. The Greek Case, Report of 5 November 1969. Yearbook. 1969. No. 12. Vol.II.

²⁷  Согласно докладу Комиссии, данный вид жестокого обращения предполагает нанесение ударов по ногам деревянной или металлической палкой либо бруском. При умелом нанесении ударов отсутствуют переломы костей, повреждения кожи, явные следы от ударов, однако человек испытывает сильную боль, у него опухают ноги.

²⁸  Eur. Court H. R. Ireland v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 1978. Series A. No. 25.

²⁹  В Великобритании 1 пинта = 0,568 л.

³⁰  Eur. Court H.R. Aksoy v. Turkey, Judgment of 18 December 1996. Reports. 1996-VI.

³¹  Г-н Аксой был арестован по подозрению в террористической деятельности и содержался под стражей в полиции в течение 14 дней.

³²  Eur. Court H. R. Aydin v. Turkey, Judgment of 25 September 1997. Reports. 1997-VI.

³³  Eur. Court H.R. Selmouni v. France, Judgment of 28 July 1999. Reports. 1999-V.

³⁴  Eur. Court H. R. Salman v. Turkey, Judgment of 27 June 2000. Paras. 111-115.

³⁵  Eur. Court H. R. Akkoc v. Turkey, Judgment of 10 October 2000. Paras. 116-117.

³⁶  Eur. Court H.R. Ilhan v. Turkey, Judgment of 27 June 2000. Paras. 114-115.

³⁷  Eur. Court H. R. Dikme v. Turkey, Judgment of 11 July 2000. Paras. 95-96.

³⁸  Eur. Court H.R. Ireland v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 1978. Series A. No. 25. Para. 167; Soering v. the United Kingdom, Judgment of 7 July 1989. Series A. No. 161. Para. 100.

³⁹  В особом мнении по делу Ирландия против Соединенного Королевства судья сэр Дж. Фицморис не согласился с подобной трактовкой. Он утверждал, что понятие "бесчеловечное обращение" не может употребляться для обозначения плохого, дурного, грубого обращения, данное понятие должно означать такое обращение, которому ни один представитель рода человеческого не должен подвергать другого (п. 26 особого мнения).

⁴⁰  Eur. Commission H.R. Application 2686/65, Zeidler-Kormann v. Federal Republic of Germany, Decision of 3 October 1967. Yearbook. 1968. No. 11. P. 1020.

⁴¹  Van Dijk P., van Hoof G.J.H. Op. cit. P.315.

⁴²  Eur. Commission H.R. Application 9261/81, X v. the United Kingdom. Yearbook. 1982. No.25. P.200.

⁴³  Eur. Court H.R. Campbell and Cosans v. the United Kingdom, Judgment of 25 February 1982. Series A. No.48.

⁴⁴  Eur. Court H.R. Selcuk and Asker v. Turkey, Judgment of 24 April 1998. Reports. 1998-11; Bilgin v. Turkey, Judgment of 16 November 2000; Dulas v. Turkey, Judgment of 30 January 2001.

⁴⁵  Eur. Court H.R. SelcukandAskerv. Turkey, Judgment of 24 April 1998. Reports. 1998-11.

⁴⁶  Деревня была расположена в провинции, где действовало чрезвычайное положение, и находилась вблизи дороги, которой пользовались члены Курдской рабочей партии.

⁴⁷   Eur. Court H.R. Egmez v. Cyprus, Judgment of 21 December 2000.

⁴⁸  Следует отметить, что правительство согласилось с выводами Комиссии, признав, что причинение повреждений заявителю не было необходимо в данных обстоятельствах (п. 75, 78).

⁴⁹  Eur. Court H.R. Rehbock v. Slovenia, Judgment of 28 November 2000.

⁵⁰  Eur. Court H.R. Denizci and Others v. Cyprus, Judgment of 23 May 2001. Para.384.

⁵¹  Eur. Court H. R. Applications 7572/76, 7586/76 and 7587/76, Enssling, Baader and Raspe v. Federal Republic of Germany, Decision of 8 July 1978. DR. 1979. No. 14. P.64.

⁵²  Eur. Court H.R. Assenov and Others v. Bulgaria, Judgment of 28 October 1998.

⁵³  Eur. Court H.R. Tyrer v. the United Kingdom, Judgment of 25 April 1978. Series A. No.26.

⁵⁴  Eur. Commission H.R. Application 5471/72, X v. the United Kingdom. CD. 1973. No.43. P. 160.

⁵⁵  Eur. Court H.R. Weeks v. the United Kingdom, Judgment of 2 March 1987. Series A. No. 114.

⁵⁶  Семнадцатилетний подросток был приговорен к пожизненному заключению за вооруженный разбой. При этом сумма похищенного составляла 35 пенсов, а в качестве оружия использовался стартовый пистолет, заряженный холостыми патронами.

⁵⁷  См.: Гомьен Д., ХаррисД., ЗваакЛ. Указ. соч. С. 141.

⁵⁸  Eur. Court H.R. Tyrer v. the United Kingdom, Judgment of 25 April 1978. Series A. No. 26. Para. 33.

⁵⁹  Eur. Court H.R. Valasinas v. Lithuania, Judgment of 24 July 2001. Para. 117; Pretty v. the United Kingdom, Judgment of 29 April 2002. Para. 52.

⁶⁰  Eur. Commission H.R. East African Asians. Report of 14 December 1973. DR. 1994. No.78-A. P. 55.

⁶¹  Eur. Court H.R. Campbell and Cosans v. the United Kingdom, Judgment of 25 February 1982. Series A. No.48. Para.28.

⁶²  Eur. Court H.R. Raninen v. Finland, Judgment of 16 December 1997. Reports. 1997-VIII. Para. 55. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека: процедура и практика по делам военнослужащих. М., 2001. С. 156-173; Keenan v. the United Kingdom, Judgment of 3 April 2001. Para. 109.

⁶³  Eur. Court H.R. Peers v. Greece, Judgment of 19 April 2001. Para.74.

⁶⁴  Eur. Court H.R. Kalashnikov v. Russia, Judgment of 15 July 2002. Para. 92.

⁶⁵  Eur. Court H.R. Campbell and Cosans v. the United Kingdom, Judgment of 25 February 1982. Series A. No.48.

⁶⁶  В шотландских школах для поддержания дисциплины учеников били кожаным ремнем по рукам.

⁶⁷  Eur. Commission H.R. Applications 440319/70, 4422/70, 4434/70, 4476-78/70, 4526-30/70, East African Asians v. the United Kingdom, Decisions of 10 and 18 October 1970. Yearbook. 1970. No. 13. P. 928.

⁶⁸ Jacobs F.G, White R.C.A. Op. cit. P. 66.

⁶⁹ Eur. Court H.R. Cyprus v. Turkey, Judgment of 10 May 2001. Paras.302-311.

⁷⁰   Eur. Court H.R. Gusinsky v. Russia, Decision of 7 March 2002. Перевод на русский язык см.: Журнал российского права. 2002. №7. С. 119-128.

⁷¹  Eur. Court H.R. Valasinas v. Lithuania, Judgment of 24 July 2001.

⁷²  Eur. Court H.R. Iwanczuk v. Poland, Judgment of 15 November 2001.

⁷³  Eur. Court H.R. Raninen v. Finland, Judgment of 16 December 1997. Reports. 1997-VIII.

⁷⁴  Eur. Court H.R. Peers v. Greece, Judgment of 19 April 2001. Para.75.

⁷⁵  Eur. Court H.R. Kalashnikov v. Russia, Judgment of 15 July 2002.

⁷⁶  Eur. Court H.R. Tyrer v. the United Kingdom, Judgment of 25 April 1978. Series A. No.26.

⁷⁷  См.: Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Указ. соч. С. 104.

⁷⁸  Eur. Court H. R. Costello-Roberts v. the United Kingdom, Judgment of 25 March 1993. Series A. No. 247-C. Para. 30.

⁷⁹  См.: Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Указ. соч. С. 147.

⁸⁰  Eur. Court H.R. Kurt v. Turkey, Judgment of 25 May 1998. Reports. 1998-III; Akdeniz and Others v. Turkey, Judgment of 31 May 2001.

⁸¹  Eur. Court H.R. Kurt v. Turkey, Judgment of 25 May 1998. Reports. 1998-III.

⁸²  Eur. Court H.R. Timertas v. Turkey, Judgment of 13 June 2000. Para.95.

⁸³  Eur. Court H.R. Tomasi v. France, Judgment of 27 August 1992. Series A. No.241-A.

⁸⁴  Правительство утверждало, что на теле заявителя были обнаружены небольшие синяки и ссадины (п. 109).

⁸⁵  Eur. Court H. R. Ribitsch v. Austria, Judgment of 4 December 1995. Series A. No. 336. Para. 38; Tekin v. Turkey, Judgment of 9 June 1998. Reports. 1998-IV. Para. 52; Assenov and Others v. Bulgaria, Judgment of 28 October 1998. Para. 94.

⁸⁶  Eur. Court H.R. Tomasi v. France, Judgment of 27 August 1992. Series A. No.241-A. Para. 113.

⁸⁷  Eur. Court H.R. Soering v. the United Kingdom, Judgment of 7 July 1989. Series A. No. 161. Para. 104.

⁸⁸  Eur. Court H. R. Larioshina v. Russia, Decision of 23 April 2002.

⁸⁹  Eur. Court H.R. Soering v. the United Kingdom, Judgment of 7 July 1989. Series A. No. 161. Paras. 90-91; Cruz Varas and Others v. Sweden, Judgment of 20 March 1991. Series A. No. 201. Paras. 69-70; Vilvarajah and Others v. the United Kingdom, Judgment of 30 October 1991. Series A. No. 215. Paras. 102-103; Chahal v. the United Kingdom, Judgment of 15 November 1996. Reports. 1996-V. Paras. 73-74; H.L.R. v. France, Judgment of 29 April 1997. Reports. 1997-III. Paras. 33-34; Jabari v. Turkey, Judgment of 11 July 2000. Para. 38.

⁹⁰  См.: Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Указ. соч. С. 170.

⁹¹  Van Dijk P., van Hoof G. J. H. Op. cit. P. 328.

⁹²  Eur. Court H.R. Bensaid v. the United Kingdom, Judgment of 6 February 2001. Para. 34; Pretty v. the United Kingdom, Judgment of 29 April 2002. Para. 50.

⁹³   Eur. Court H.R. Al-Adsani v. the United Kingdom, Judgment of 21 November 2001. Para.38.

⁹⁴  Eur. Court H. R. H. L. R. v. France, Judgment of 29 April 1997. Reports. 1997-III. Para. 40; A. v. the United Kingdom, Judgment of 23 September 1998. Para. 22; Z and Others v. the United Kingdom, Judgment of 10 May 2001. Para. 73.

⁹⁵  Eur. Court H.R. X and Y v. the Netherlands, Judgment of 26 March 1985. Series A. No. 91. Paras. 21-27. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С.498-504; A. v. the United Kingdom, Judgment of 23 September 1998. Para. 22.

⁹⁶  Eur. Court H.R. Osman v. the United Kingdom, Judgment of 28 October 1998. Reports. 1998-VIII. Para. 116; Z and Others v. the United Kingdom, Judgment of 10 May 2001. Para. 73.

⁹⁷  Eur. Court H. R. A. v. the United Kingdom, Judgment of 23 September 1998. Reports. 1998-VI. Paras. 22-24.

⁹⁸  Правительство согласилось с позицией Суда и признало необходимость внесения соответствующих изменений в законодательство.

⁹⁹  Eur. Court H. R. Z. and Others v. the United Kingdom, Judgment of 10 May 2001.

¹⁰⁰  Eur. Court H.R. Keenan v. the United Kingdom, Judgment of 3 April 2001.

¹⁰¹  Eur. Court H. R. Aerts v. Belgium, Judgment of 30 July 1998. Reports. 1998-V. Para. 64; Kudla v. Poland, Judgment of 26 October 2000. Paras. 93-94; Kalashnikov v. Russia, Judgment of 15 July 2002. Para. 96.

¹⁰²  Eur. Court H.R. Aksoy v. Turkey, Judgment of 18 December 1996.

¹⁰³  Eur. Court H.R. Assenov v. Bulgaria, Judgment of 28 October 1998. Reports. 1998-VIII. Para. 102.

¹⁰⁴  Eur. Court H. R. Labita v. Italy, Judgment of 6 April 2000.

¹⁰⁵  Eur. Court H.R. Veznedaroglu v. Turkey, Judgment of 11 April 2000.

¹⁰⁶  Г-жу Везнедароглу, обвинявшаяся в принадлежности к Курдской рабочей партии, находилась под стражей в течение 12 дней.

¹⁰⁷  Eur. Court H.R. Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B. Para. 29. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 768-773; Costello-Roberts v. the United Kingdom, Judgment of 25 March 1993. Series A. No.247-C. Para. 36.

¹⁰⁸  В текстах решений Европейского Суда на английском языке используется словосочетание "moral/psychological integrity", однако в российском праве традиционно применяется термин "психическая неприкосновенность".

¹⁰⁹  Eur. Court H.R. X and Y v. the Netherlands, Judgment of 26 March 1985. Series A. No. 91. Para. 22; Miculic v. Croatia, Judgment of 7 February 2002. Para. 53; Pretty v. the United Kingdom, Judgment of 29 April 2002. Para. 61.

¹¹⁰  Eur. Court H.R. Bensaid v. the United Kingdom, Judgment of 6 February 2001. Para.47.

¹¹¹  Eur. Court H.R. Costello-Roberts v. the United Kingdom, Judgment of 25 March 1993. Series A. No.247-C. Para.36; Bensaid v. the United Kingdom, Judgment of 6 February 2001. Para. 46.

¹¹²  Eur. Court H.R. Pretty v. the United Kingdom, Judgment of 29 April 2002.

¹¹³  Eur. Court H. R. Laskey, Jaggard and Brown v. the United Kingdom, Judgment of 19 February 1997. Reports. 1997-I.

¹¹⁴  Целью подобных контактов было сексуальное наслаждение. Причинение боли регламентировалось определенными правилами, которые в том числе предусматривали, что "жертва" могла остановить "нападение" в любой момент, используя кодовое слово.

¹¹⁵  В распоряжение полиции в связи с расследованием других дел попали видеоматериалы, запечатлевшие контакты заявителей и еще 44 мужчин. Встречи, которые записывались на видео, происходили в ряде мест, в том числе и оборудованных как комнаты для пыток. Кассеты распространялись среди членов группы и не использовались для продажи. Материалы видеозаписей послужили основанием для осуждения заявителей и ряда других членов группы.

¹¹⁶  Судья Л.Э.Петтити в своем совпадающем мнении отметил, что статья 8 Конвенции вообще не применима в данном деле, поскольку концепция частной жизни не предполагает столь широкого толкования. Защита частной жизни, по мнению судьи, - это охрана интимных отношений и достоинства человека, а не охрана низости и преступной аморальности.

¹¹⁷  Eur. Court H.R. Brannigan and McBride v. the United Kingdom, Judgment of 26 May 1993. Series A. No.258-B. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 796-819.

¹¹⁸  Eur. Court H.R. Kurt v. Turkey, Judgment of 25 May 1998. Reports. 1998-III.

¹¹⁹  European Committee for the Prevention of Torture and Inhuman or Degrading Treatment or Punishment (CPT).

¹²⁰  В 1999 году Комитет перевел текст докладов на русский язык. С ними можно ознакомиться в Интернете по адресу: www.cpt.coe.int.

¹²¹  CPT/Inf (92)3.

¹²²  CPT/Inf (96)21.

¹²³  Желательно, чтобы освещение было естественным.

¹²⁴  CPT/Inf (97) 10.

¹²⁵  CPT/Inf (99)12.

¹²⁶  CPT/Inf (2000)13.

¹²⁷  CPT/Inf (93)12.

¹²⁸  CPT/Inf (98)12.

¹²⁹  Понятие "вмешательство" означает любые врачебные действия, осуществляемые в целях профилактики, установления диагноза, реабилитации или в научных целях (пункт 29 Пояснительного доклада).

¹³⁰  В данном случае согласие в отношении применения конкретного вида вмешательства, осуществляемого в рамках научных исследований, должно быть выражено в явной форме, косвенное выражение согласия не допускается (пункт 102 Пояснительного доклада).

¹³¹  В основе запрета проведения научных исследований вопреки желанию человека даже в том случае, если он не способен дать свое согласие, лежит забота о сохранении его самостоятельности и достоинства (пункт 106 Пояснительного доклада).

¹³² Ткань, которая способна восстановить всю тканевую массу и свою функцию после частичного изъятия. Такой тканью, в частности, является костный мозг (пункт 124 Пояснительного доклада).

Содержание