"Каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты" (часть 3 статьи 46 Конституции Российской Федерации).

1. Статья 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (СЕД № 5) гарантирует любому физическому лицу, любой неправительственной организации и любой группе частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в Конвенции или Протоколах к ней, право обратиться с жалобой в Европейский Суд по правам человека.

При этом единственной необходимой связью между лицом, права которого были нарушены, и государством является нахождение первого под юрисдикцией последнего. Это следует из статьи 1 Конвенции, согласно которой Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в Разделе I Конвенции. Наличие-отсутствие каких-либо иных правовых отношений между ними (гражданство, постоянное или временное местожительство¹) значения не имеет. Применительно к юридическим лицам не требуется, чтобы они были зарегистрированы в государстве, против которого подают жалобу².

Вместе с тем правом на обращение в Суд не обладают организации, наделенные публично-властными полномочиями (так называемые правительственные организации), к которым судебная практика относит и муниципалитеты. В решении по делу Муниципальный совет Глифады против Греции от 27 января 2000 года³ Европейский Суд отметил, что рассматривает местные органы власти как органы публичной власти, которые осуществляют официальные полномочия на основании конституции и действующего законодательства. Следовательно, весьма очевидно, что они являются правительственными организациями. Суд напомнил, что в международном праве понятие "правительственная организация" используется не только применительно к правительству или центральным органам государства. В случае, когда власть децентрализована, данное понятие применимо ко всем национальным органам, осуществляющим публичную власть. Суд также отметил, что заявитель в данном деле (муниципальный совет Глифады) не может рассматриваться в качестве "лица или группы лиц" в смысле статьи 34 Конвенции. Обратное было бы несовместимо с тем различием, которое эта статья проводит между неправительственными организациями, с одной стороны, и лицами и группами лиц - с другой.

2. Статья 34 Конвенции требует, чтобы заявитель был "жертвой" нарушения права, гарантированного Конвенцией. Это означает, что обжалуемые меры должны его непосредственно затрагивать. Как правило, "жертвой" не признается заявитель, подающий жалобу от имени своего родственника и не представивший документов, подтверждающих наделение его соответствующими полномочиями. Так, если жалоба подана одним супругом от своего имени и имени супруга, не управомочившего его на это, она может быть признана приемлемой лишь в той части, в которой обжалуемые действия касаются первого заявителя.

Очевидно, что физическое лицо принципиально может быть жертвой нарушения любого права, предусмотренного Конвенцией или Протоколами к ней, в то время как юридические лица не могут являться жертвами нарушения целого ряда прав, в частности права на жизнь, права не подвергаться пыткам, права на свободу и личную неприкосновенность, права на уважение частной и семейной жизни и др. Так, например, в 60-х годах ХХ века Европейская Комиссия по правам человека полагала, что юридическое лицо, в том числе и церковь, не может быть жертвой нарушения прав, предусмотренных статьей 9 Конвенции (свобода мысли, совести и религии)⁴. Однако в течение последующих десяти лет позиция Комиссии изменилась. Сначала Комиссия признала, что права, гарантированные в соответствии со статей 9 приверженцам церкви, позволяют и ей самой пользоваться определенной защитой в отношении свободы выражения религии, организации и отправления богослужений, обучения религиозным обрядам⁵. Затем Комиссия прямо указала, что уполномоченные лица могут от имени церкви обращаться с жалобами, и признала искусственный характер различий, проводимых между церковью и ее членами. Церковь может обладать правами, предусмотренными статьей 9 Конвенции, и осуществлять их как представитель верующих и самостоятельно⁶.

В случае нарушения прав акционерного общества его "жертвой", как правило, может быть признано только юридическое лицо в целом, а не отдельные акционеры, даже если они обладают контрольным пакетом акций. Данная позиция была сформулирована Судом в решении по делу "Агротексим" и другие против Греции от 24 октября 1995 года⁷. Заявители - компании, контролирующие 51% акций акционерного общества "Фикс Бревери", находящегося в процессе ликвидации, утверждали, что действия муниципалитета города Афины в отношении земельных участков, которыми владело "Фикс Бревери", являются вмешательством в осуществление их права беспрепятственно пользоваться своим имуществом (статья 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 года (СЕД №9))⁸.

Правительство Греции, среди прочего, ссылалось на то, что акционеры не могут рассматриваться как "жертвы" нарушения прав акционерного общества. На данный статус, по мнению правительства, могут претендовать только те лица, чьи интересы были непосредственно затронуты. Действия, которые наносят ущерб акционерному обществу, не затрагивают индивидуальные интересы акционеров, за исключением тех случаев, когда имеется единственный акционер, являющийся одновременно и руководителем акционерного общества. Для признания за акционерами статуса жертвы недостаточно того, что определенные действия оказывают косвенное влияние на интересы акционеров, так же как и на интересы тех, кто связан с акционерным обществом финансовыми отношениями, например его кредиторов. Предоставление акционерам права обращаться в институты Конвенции в связи с нарушениями, непосредственно затрагивающими акционерное общество, по мнению правительства, ведет к фактической отмене существующего порядка учреждения и функционирования акционерных обществ и принципов их участия в судебном процессе. Акционерное общество обладает статусом юридического лица и собственным имуществом, отличным от статуса и имущества акционеров. Предоставление акционерам права непосредственно управлять акционерным обществом или представлять его, а также подменять его органы привело бы к неопределенности в коммерческих отношениях и сделках. Правительство отметило, что на общих собраниях мажоритарные акционеры, конечно, оказывают влияние на управление акционерным обществом, однако нельзя говорить о существовании строго фиксированного большинства голосов, поскольку с течением времени акции могут приобретаться новыми акционерами и заключаться новые союзы (п. 59).

В данном случае, как подчеркнул Европейский Суд, заявители не ссылались на нарушение своих прав как акционеров "Фикс Бревери", то есть права участвовать в общем собрании и в голосовании. Их жалоба основывалась исключительно на том, что предполагаемое нарушение прав "Фикс Бревери" оказало негативное влияние на их собственные финансовые интересы и привело к падению стоимости их акций. Заявители полагали, что финансовые убытки акционерного общества и его права должны рассматриваться как их собственные (п. 62).

При решении вопроса о том, могут ли заявители считаться "жертвами" нарушения прав акционерного общества, позиции Европейской Комиссии и Европейского Суда разошлись. Комиссия отметила, что решение этого вопроса не может основываться исключительно на том, являются данные лица мажоритарными акционерами или нет. Это безусловно важный и объективный индикатор, однако могут иметь значение и другие соображения. В частности, существенным является то, осуществляет ли акционер собственную предпринимательскую деятельность через акционерное общество и есть ли у него собственный интерес в споре, составляющем предмет жалобы. По мнению Комиссии, тот факт, что в отношении "Фикс Бревери" была начата специальная процедура ликвидации, свидетельствует о том, что акционерное общество, по существу, находилось под контролем государства и не обладало свободой выбора в отношении подачи жалобы против Греции (п. 63). В докладе Комиссии фактически утверждалось, что если нарушение прав акционерного общества, находящихся под защитой Протокола № 1 к Конвенции, приводит к снижению стоимости акций, то это автоматически означает вмешательство в права акционеров, что позволяет предоставить им право обращения в органы, предусмотренные Конвенцией (п. 64).

Европейский Суд не согласился с подобным подходом. Суд отметил, что в акционерных обществах нормальной практикой является расхождение мнений акционеров, а также мнений акционеров и совета директоров в отношении наличия вмешательства в право беспрепятственно пользоваться имуществом общества и наиболее адекватных способов реагирования на такое вмешательство. Подобные расхождения во мнениях могут носить даже более серьезный характер в том случае, когда акционерное общество находится в процессе ликвидации и продолжение его деятельности невозможно в связи со сложившейся финансовой ситуацией, поскольку реализация его активов и выполнение обязательств в первую очередь обусловлены претензиями кредиторов и только затем направлены на удовлетворение требований акционеров, между которыми распределяется оставшееся имущество. По мнению Суда, позиция Комиссии способна породить серьезные сложности в связи с возможными противоречиями в интересах акционеров и акционерного общества (п. 65).

Суд пришел к выводу, что статус акционерного общества как юридического лица может не учитываться только в исключительных обстоятельствах. Это, в частности, оправданно, если установлено со всей очевидностью, что у акционерного общества нет возможности обратиться в институты Конвенции либо посредством собственных органов управления, либо посредством лиц, осуществляющих его ликвидацию (п. 66). Как отметил Суд, на момент подачи жалобы в Европейскую Комиссию "Фикс Бревери" продолжало существовать как юридическое лицо. Его интересы в то время представляли лица, осуществлявшие его ликвидацию. Они были наделены необходимыми полномочиями по защите его прав, и в ходе рассмотрения дела не было выявлено доказательств того, что фактически или в силу закона они не могли обратиться в Европейскую Комиссию (п. 68). Исходя из этого, Суд констатировал, что в данном случае мажоритарные акционеры не могут быть признаны субъектами, наделенными правом обращения в институты Конвенции.

Существенно расширила возможности обращения за международной защитой сформулированная Европейским Судом доктрина "потенциальной жертвы" нарушения права, предусмотренного Конвенцией.

В деле Класс и другие против Федеративной Республики Германии⁹ заявители утверждали, что германский Закон G 10, предусматривающий меры тайного наблюдения, нарушает их права, гарантированные статьей 8 Конвенции (на уважение частной и семейной жизни и корреспонденции). Правительство ФРГ возражало против признания жалобы заявителей приемлемой, так как они не обладали статусом "жертвы", поскольку не утверждали, что имело место конкретное нарушение их прав, а лишь ссылались на чисто гипотетическую возможность оказаться объектом наблюдения (п. 30). На слушаниях в Суде представитель правительства сообщил, что не было ни одного случая установления наблюдения в отношении заявителей (п. 37).

Европейский Суд отметил, что в принципе для индивидуального заявителя недостаточно утверждать, что само существование закона нарушает его право, предусмотренное Конвенцией; необходимо, чтобы закон был применен с причинением ему вреда. Тем не менее закон может сам по себе нарушать права отдельных лиц, если они испытывают его действие даже в отсутствие каких-либо конкретных мер по его применению (п. 33). Там, где государство вводит тайное наблюдение и оно остается неизвестным для лиц, в отношении которых осуществляется, следствием чего является невозможность обжаловать такое наблюдение, гарантии статьи 8 могут быть в значительной степени сведены на нет. В этом случае обращение с лицом может противоречить статье 8 или даже совсем лишить его гарантируемого ею права, а лицо, не зная об этом, не будет иметь возможность пользоваться правовой защитой ни на национальном уровне, ни в институтах Конвенции (п. 36). Поэтому Суд признал, что при определенных условиях лицо может утверждать, что оно является жертвой нарушения его права в связи с самим существованием тайных мер или законодательством, допускающим такие меры, без необходимости подтверждать, что оно фактически подвергалось действию этих мер (п. 34). Суд полагает неприемлемой ситуацию, когда реализация права, гарантированного Конвенцией, становится невозможной лишь из-за того, что заинтересованному лицу неизвестно о его нарушении. По мнению Суда, право на обращение в Комиссию лиц, потенциально подверженных тайному наблюдению, следует из статьи 25 (право на обращение в Суд в соответствии со статьей 34 новой редакции Конвенции), так как иначе статья 8 может оказаться недейственной (п. 36).

Приняв во внимание конкретные обстоятельства рассматриваемого дела, Суд пришел к заключению, что каждый из заявителей имеет право считать себя "жертвой" нарушения Конвенции, даже если он и не может при этом подтвердить, что подвергся какому-то конкретному применению мер наблюдения. При решении вопроса о том, являлись ли заявители фактически жертвами нарушения Конвенции, Суд должен определить, совместимо ли с Конвенцией оспариваемое законодательство (п. 38).

В решении по делу Маркс против Бельгии от 13 июня 1979 года¹⁰ Европейский Суд сформулировал доктрину "потенциальной жертвы" в более общем виде: лицо вправе утверждать, что закон нарушает его права, если оно подвергается риску быть непосредственным объектом таких нарушений. Понимание "жертвы" как "лица, непосредственно затронутого действиями или бездействием властей", не предполагает, что ему обязательно должен быть причинен реальный ущерб (п.27)¹¹.

Европейский Суд исходит из того, что решение или мера, принятые государством-ответчиком в пользу заявителя, права которого были нарушены, в принципе не являются достаточными для того, чтобы лишить последнего статуса "жертвы", пока национальные власти не признают, прямо или по сути, факт нарушения Конвенции и не предоставят соответствующую компенсацию¹². Так, в деле Бурдов против России¹³ правительство утверждало, что заявитель, обратившийся в Европейский Суд с жалобой на нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней в связи с неисполнением вступивших в законную силу судебных решений, утратил статус "жертвы", так как до рассмотрения дела в Европейском Суде ему были выплачены все суммы, причитавшиеся на основании решений национальных судов. Таким образом, все требования заявителя были удовлетворены и ущерб, причиненный его финансовым интересам неисполнением судебных решений, полностью возмещен (п. 27). Однако Суд не согласился с доводами властей Российской Федерации. Не оспаривая факт выплаты заявителю задолженности, причитавшейся в соответствии с решениями национальных судов, Европейский Суд отметил, что данная выплата, осуществленная лишь после того, как жалоба была коммуницирована правительству, не является признанием предполагаемых нарушений Конвенции и адекватным возмещением причиненного заявителю вреда (п. 31). Суд решил, что в данных обстоятельствах заявитель все еще является "жертвой" нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней (п. 32).

3. Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты (пункт 1 статьи 35 Конвенции). Это соответствует принципу международного права, в соответствии с которым государство должно иметь возможность исправить ошибки, связанные с нарушением международных обязательств, до того, как дело будет рассматриваться международным органом. В решении по делу Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии от 18 июня 1971 года¹⁴ Суд отметил, что нарушения правила об исчерпании всех внутренних средств правовой защиты и требования сделать все возможное для надлежащего решения дела в рамках национальной правовой системы освобождают государство от ответственности перед международной организацией (п. 50). Европейский Суд выполняет субсидиарную роль по отношению к национальным системам защиты прав человека¹⁵.

Вопрос о том, какие средства защиты должны быть исчерпаны, определяется внутренним правом. В любом случае такие средства правовой защиты должны быть эффективными, реальными и доступными заявителю. Необходимо, чтобы заявитель обратился к тем средствам защиты, которые может задействовать он сам и для использования которых не требуется одобрение представителя публичных властей. Так, в Ирландии осужденному для подачи апелляционной жалобы в Верховный Суд необходимо получить разрешение Генерального прокурора. При этом выдача такого разрешения не является обязанностью Генерального прокурора, а зависит от его усмотрения; кроме того не установлены временные рамки обращения за таким разрешением. Комиссия решила, что обращение к Генеральному прокурору не может рассматриваться в качестве внутреннего средства правовой защиты, которое должен исчерпать заявитель¹⁶. К подобному решению Комиссия пришла и в отношении обращения к министру юстиции Дании за разрешением на обжалование решения Апелляционного Суда в Верховный Суд. Комиссия сочла такую процедуру исключительной по своей природе и не являющейся в силу этого эффективным средством правовой защиты¹⁷. Такой же вывод был сделан в отношении надзорного производства в России. В решении по делу Тумилович против России от 22 июня 1999 года¹⁸ Суд указал, что надзорные жалобы, поданные заявительницей, представляют собой исключительные средства судебной защиты, использование которых зависит от усмотрения Председателя Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации¹⁹ и заместителя Генерального прокурора, и, следовательно, не являются эффективными средствами правовой защиты в смысле статьи 35 Конвенции. Суд подтвердил данную позицию в решении по делу Питкевич против России²⁰, указав, что пересмотр дела в порядке надзора в России не может быть инициирован частным лицом, а требует внесения протеста определенным органом власти; таким образом, обращение с просьбой о пересмотре дела в порядке надзора не является эффективным средством правовой защиты²¹.

Вопрос об эффективности средств правовой защиты, которые должен исчерпать заявитель, рассматривался Европейским Судом, в частности, в нескольких делах против Турции. В деле Акдивар и другие против Турции²² жалоба заявителей касалась уничтожения силами безопасности деревни Келекчи в юго-восточной части Турции. Правительство настаивало на том, что жалобы заявителей должны быть признаны неприемлемыми, так как они не исчерпали внутренние средства правовой защиты. Турецкие суды не получали их жалоб или исков о возмещении ущерба. Заявители в свою очередь утверждали, что уничтожение их домов было частью государственной политики, преследовавшей цель массового вытеснения людей, проживающих в юго-восточной части Турции, объявленной на чрезвычайном положении. В результате соответствующей административной практики все средства правовой защиты становятся иллюзорными, неадекватными и неэффективными. Поскольку нет ни малейших признаков того, что правительство хочет принять меры, чтобы положить конец подобной практике, жертвы этой политики не могут рассчитывать на эффективную защиту своих прав в национальных судах (п. 60-61). Утверждения заявителей подтверждались данными организации "Международная амнистия" (п. 64).

Суд отметил, что правило об исчерпании внутренних средств правовой защиты должно применяться "с определенной степенью гибкости и без особого формализма". Принцип необходимости использования внутренних средств правовой защиты не является абсолютным и не может применяться автоматически. При решении вопроса о том, был ли соблюден данный принцип, необходимо принимать во внимание специфические обстоятельства каждого отдельного дела. Это означает также, что необходимо реалистически учитывать не только само наличие средств правовой защиты в правовой системе конкретного государства-участника Конвенции, но и общий правовой и политический контекст, в котором они должны действовать, равно как и положение, в котором находятся заявители (п. 69).

Суд подчеркнул, что, согласно Конвенции, заявителю должны быть предоставлены возможности обжалования, достаточные для возмещения ущерба, причиненного предполагаемым нарушением. Средства обжалования должны быть достаточно надежными не только в теории, но и на практике, а также эффективными и доступными (п. 66). Заявитель не обязан прибегать к национальным средствам правовой защиты, которые являются неадекватными или неэффективными. Более того, в соответствии с "общепризнанными нормами международного права" могут существовать особые обстоятельства, которые освобождают заявителя от необходимости исчерпать все внутренние средства защиты, имеющиеся в его распоряжении. Требование об исчерпании всех внутренних средств правовой защиты также является неприменимым, если совершенно очевидно, что существует административная практика постоянных нарушений прав человека, не совместимая с положениями Конвенции, и государство проявляет терпимость в отношении подобных нарушений, в результате чего разбирательства в национальных судах могут стать бесполезными и неэффективными (п. 67).

Суд сформулировал правила распределения бремени доказывания наличия соответствующих обстоятельств. Правительство, которое утверждает, что заявителями не были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, должно доказать Суду, что эти средства были эффективны и доступны как теоретически, так и практически в то время, когда происходили данные события, и что обращение заявителя с жалобами имело шансы на успех. После этого бремя доказывания переходит на заявителя. Он должен доказать, что те средства, о которых говорит правительство, были действительно им использованы или они в силу определенных обстоятельств данного дела являлись неадекватными и неэффективными, а также что существуют особые обстоятельства, освобождающие заявителя от необходимости их исчерпания. К числу таких обстоятельств относится полная пассивность национальных властей в случае, когда должностные лица совершают ошибочные или незаконные действия, например если не начинается расследование или заявителю не оказывается какая-либо помощь. Тогда можно говорить, что бремя доказывания вновь перешло на государство-ответчик, которое обязано показать, что конкретно им было сделано в зависимости от серьезности вопросов, являющихся предметом жалобы (п. 68).

Далее Суд обратил внимание на существовавшую в юго-восточной части Турции на момент подачи жалобы ситуацию, которая характеризовалась состоянием гражданской войны вследствие кампании насилия, развязанной террористами Курдской рабочей партии, и ответных действий правительства. Суд посчитал, что в подобной ситуации могут существовать трудности в обеспечении надлежащего функционирования системы отправления правосудия. В частности, сложности со сбором доказательств могут свести на нет возможности судебного обжалования, равно как и возможности проведения административных расследований, от результатов которых зависит такое обжалование (п. 70).

Оценивая доводы сторон, Суд отметил, что сомнения в успехе жалобы, которая совершенно необязательно должна оказаться бесполезной, не оправдывают неиспользование внутренних средств правовой защиты. Вместе с тем Суд счел весьма показательным то, что правительство, несмотря на масштабы, которые приняло уничтожение деревень в юго-восточной части Турции, так и не смогло представить Суду факты выплаты компенсации лицам, заявлявшим о преднамеренном уничтожении их собственности силами безопасности и о преследовании их за поданные жалобы. При этом Суд принял к сведению представленные доказательства нежелания властей признать имевшие место случаи противоправного поведения сотрудников сил безопасности и обратил внимание на то, что власти не проводили беспристрастных расследований, не предлагали пострадавшим помощь в получении необходимых доказательств, а также не предоставляли им финансовой помощи (п. 71). В связи с этим Европейский Суд полагает, что обращение в национальные административные суды нельзя считать адекватной и достаточной процедурой, поскольку он не убежден, что она привела бы к разрешению спора об уничтожении имущества заявителей силами безопасности (п. 72).

Давая оценку возможности осуществления правовой защиты в гражданских судах, Европейский Суд учел, что события, о которых идет речь, имели место в тех районах Турции, где введено чрезвычайное положение и происходят серьезные волнения среди гражданского населения. Суд также принял во внимание состояние нестабильности и уязвимости, в котором пребывали заявители после уничтожения их домов, а также их зависимость от властей в отношении удовлетворения их первоочередных нужд. Суд придал особое значение тому, что власти не предприняли серьезного расследования по жалобам заявителей, а также официально не выразили намерения оказать им помощь, хотя заявители обращались к разным представителям власти. В таких условиях, по мнению Суда, шансы на успех разбирательства в гражданских судах исков против сил безопасности весьма невелики, даже если предположить, что заявители смогли бы воспользоваться помощью адвокатов (п. 73). Суд подчеркнул, что не может игнорировать риск применения репрессий в отношении заявителей или их адвокатов, если бы они попытались обратиться в суд, утверждая, что силы безопасности несут ответственность за уничтожение их домов в рамках сознательной политики по вытеснению населения с данной территории (п. 74). В целом, по мнению Суда, заявители доказали наличие специфических обстоятельств, которые освобождали их от необходимости обращаться в гражданские суды с исками о защите своих прав в период, когда происходили указанные события (п. 75).

В результате Суд пришел к выводу, что в данном деле требование об исчерпании внутренних средств правовой защиты, которые были в принципе доступны заявителям, - обращение в административные и гражданские суды с иском о возмещении ущерба, - неприменимо (п.76).

При этом Суд специально подчеркнул, что данное решение имеет отношение только к конкретным обстоятельствам этого дела и не может быть интерпретировано как заявление общего характера о том, что в указанном районе Турции внутренние средства правовой защиты не являются эффективными и заявители освобождаются от обязанности их исчерпания. Лишь учитывая исключительные обстоятельства данного дела, Суд допустил обращение заявителей непосредственно в органы Конвенции без предварительного использования всех внутренних средств правовой защиты (п. 77).

В деле Аксой против Турции²³ Суд также установил наличие особых обстоятельств, которые освобождали заявителя от обязанности исчерпать внутренние средства правовой защиты. Заявитель жаловался на то, что в полиции он подвергался пыткам в форме "палестинского подвешивания": его, подвешенного за руки, обнаженного, пытали электрическим током, били и оскорбляли. В результате у заявителя наступил паралич обоих предплечий. После этого заявитель предстал перед прокурором, который, допросив его, издал приказ об освобождении. По поводу жестокого обращения с заявителем не было начато ни уголовное, ни гражданское производство. Правительство Турции заявило, что жалоба заявителя должна быть признана Судом неприемлемой, поскольку он не исчерпал внутренние средства правовой защиты, имеющиеся в турецкой правовой системе. В частности, правительство полагало, что г-н Аксой мог требовать возбудить уголовное дело, подать гражданский иск или административную жалобу. Однако никаких жалоб на плохое обращение во время содержания по стражей от него не поступало (п.41-45).

Заявитель не отрицал, что указанные средства правовой защиты формально являются частью турецкой судебной системы, но в районе чрезвычайного положения они были иллюзорны и неэффективны, так как пытки являются там сложившейся административной практикой (п.46). По мнению заявителя, политика отрицания практики пыток национальными властями создает чрезвычайные трудности для жертв подобного обращения при попытке добиться возмещения вреда и привлечения к суду ответственных за это лиц (п. 47). Заявитель подчеркнул, что сообщил прокурору о том, что его пытали, но даже если бы он и не сделал этого, прокурор мог ясно видеть, что он не владел руками должным образом (п. 48).

Суд, подтвердив свои правовые позиции, изложенные в решении по делу Акдивар и другие против Турции (п. 51-53), специально подчеркнул, что в его задачу не входит определение того, являлись ли внутренние средства правовой защиты в целом эффективными и достаточными; он должен установить, сделал ли заявитель при данных обстоятельствах все, что можно было реально от него ожидать, чтобы исчерпать национальные средства правовой защиты (п.54).

Суд отметил, что даже если заявитель не подал жалобу прокурору по поводу жестокого обращения во время содержания под стражей, телесные повреждения, которые он получил, должны были быть хорошо заметны во время встречи. Однако прокурор предпочел не наводить справки о природе, серьезности и причинах этих повреждений, несмотря на то что по турецкому законодательству был обязан сделать это. Суд подчеркнул, что упущения со стороны прокурора имели место после того, как г-н Аксой содержался под стражей в полиции по меньшей мере 14 дней, не имея доступа к юридической или медицинской помощи. В течение этого времени он получил серьезные повреждения, требующие лечения в больнице. Одни только эти обстоятельства могли бы послужить причиной того, чтобы он почувствовал себя уязвленным, беспомощным и настороженным по отношению к представителям государства. Так как было очевидно, что прокурор знал о его телесных повреждениях, но не предпринял никаких действий, у заявителя сформировалось убеждение, что ему бесполезно надеяться привлечь к себе внимание и добиться удовлетворения своих требований, прибегая к внутренним средствам правовой защиты (п. 56).

На этом основании Суд пришел к выводу, что имелись особые обстоятельства, которые освобождали заявителя от обязанности исчерпать внутренние средства правовой защиты (п. 57).

Европейский Суд не требует от заявителя при использовании национальных средств правовой защиты ссылаться непосредственно на нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Обращаясь за защитой нарушенного права к внутригосударственным средствам правовой защиты, заявитель может ссылаться на по существу аналогичные нормы национального права²⁴.

4. Суд принимает жалобы к рассмотрению только в течение шести месяцев после вынесения национальными органами окончательного решения по делу (пункт 1 статьи 35 Конвенции). Данный срок установлен в целях обеспечения правовой определенности²⁵. Если заявитель или его адвокат присутствовали в судебном заседании при провозглашении окончательного решения, шестимесячный срок начинает течь с даты вынесения решения, в противном случае - с момента, когда заявитель или его адвокат узнали о принятом решении. В решении по делу Бали против Франции от 30 ноября 1999 года²⁶Суд подчеркнул, что течение шестимесячного срока не начинается до того, как заявитель получил "эффективную и достаточную" информацию об окончательном решении. Французское правительство настаивало на признании жалобы г-на Бали неприемлемой, поскольку он подал жалобу более чем через год после вынесения окончательного решения кассационным судом. Правительство заявило, что прокуратурой и судом предпринимались попытки сообщить заявителю о принятом решении, но, поскольку заявитель находился за пределами Франции и не сообщил французским властям свой адрес, выслать ему решение было невозможно. Суд, приняв во внимание, что заявитель находился в ситуации, которая затрудняла получение сведений об исходе судебного разбирательства, а также тот факт, что адвокат заявителя неоднократно запрашивал информацию о принятом решении, признал, что шестимесячный срок должен исчисляться с момента получения судебного решения адвокатом заявителя.

Когда жалоба касается процедурного решения, принимаемого в ходе судебного разбирательства, которым дело не разрешается по существу, даже если оно и становится окончательным до завершения процесса (например, о внесении изменений в протокол судебного заседания), течение шестимесячного срока начинается с даты вынесения окончательного решения по существу дела. В решении по делу Обершлик против Австрии от 23 мая 1991 года²⁷ Европейский Суд отметил, что, если бы жалобы в отношении подобных процедурных решений должны были направляться в органы Конвенции до вынесения окончательного решения по существу дела, разбирательство в национальных судах оказалось бы излишне затянуто и осложнено (п.42).

В случаях, когда в распоряжении заявителя не имеется эффективных средств правовой защиты, шестимесячный срок начинает течь с момента нарушения права или с момента, когда заявитель узнал о факте нарушения. Правило о шестимесячном сроке не применяется, когда заявитель находится в ситуации длящегося нарушения его прав, гарантированных Конвенцией, и отсутствуют средства правовой защиты от подобного нарушения.

Болезнь или недееспособность еще ни разу не были признаны достаточным основанием для продления шестимесячного срока. Суд не продлевает срок, если заявитель прибегал к средствам защиты, которые не признаются эффективными в смысле статьи 35 Конвенции, например подавал жалобы в порядке надзора с просьбой принести протест на вступившее в силу судебное решение.

5. В соответствии со статьей 35 Конвенции Суд признает жалобу неприемлемой, если она несовместима с положениями Конвенции ratione temporis (по основаниям времени), ratione loci (по основаниям места), ratione personae (по основаниям лица), ratione materiae (по материальным основаниям).

В соответствии с общим принципом международного права международные договоры не имеют обратной силы. Это в полной мере распространяется на Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Россия уточнила применение данного принципа, заявив, что "признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации"²⁸.

Ввиду того что Суд связан общим принципом отсутствия у Конвенции обратной силы, он не рассматривает жалобы, касающиеся событий, имевших место до вступления Конвенции в силу в отношении государств, против которых они поданы. В частности, несовместимыми ratione temporis с положениями Конвенции признаются жалобы на нарушение положений статьи 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство), если судебный процесс завершился до вступления Конвенции в действие в государстве-ответчике²⁹. Однако в некоторых случаях Суд может принять во внимание обстоятельства, которые имели место до вступления Конвенции в силу, например при рассмотрении жалоб на длительность судебного разбирательства³⁰. Если заявитель обжалует продолжительность периода содержания под стражей, Суд также может учесть срок, в течение которого заявитель находился под стражей до вступления Конвенции в действие³¹.

В общем в тех случаях, когда нарушение прав заявителя носит длящийся характер, то есть соответствующая ситуация возникла до вступления Конвенции в силу в отношении государства-ответчика и продолжалась после этого, Европейский Суд признает данное государство ответственным за такое нарушение. Эта правовая позиция была сформулирована Европейской Комиссией и Европейским Судом в деле Де Бекер против Бельгии³². Заявитель - Раймонд Де Бекер, журналист и писатель, был осужден Брюссельским Военным Советом 24 июля 1946 года за сотрудничество с немецкими властями в период с 13 июня 1940 года по 5 октября 1943 года. Судебным решением он был также пожизненно лишен избирательных прав и права заниматься издательской деятельностью. Заявитель, среди прочего, жаловался на то, что установленные ограничения нарушают его права, гарантированные статьей 10 Конвенции (свобода выражения мнения). Комиссия признала жалобу приемлемой, указав, что заявитель в связи с ограничением его права заниматься издательской деятельностью находится в "длящейся ситуации", которая несомненно возникла до вступления Конвенции в действие в отношении государства-ответчика (14 июня 1955 года), но продолжается и после этой даты, так как оспариваемые заявителем ограничения остаются в силе³³. Таким образом, Комиссия пришла к выводу, что она компетентна ratione temporis рассматривать жалобу. Европейский Суд согласился с мнением Комиссии.

Европейский Суд в дальнейшем также следовал данной позиции, в частности в решениях по делам Папамихалопулос и другие против Греции от 24 июня 1993 года³⁴ и "Агротексим" и другие против Греции от 24 октября 1995 года³⁵. В решении по делу Лоизиду против Турции от 18 декабря 1996 года³⁶ Европейский Суд отверг возражения правительства Турции относительно неприемлемости жалобы ratione temporis. Гражданка Кипра г-жа Титина Лоизиду, проживающая в Никосии, владела несколькими участками земли в Кирении на севере острова. С 1974 года из-за раздела Кипра на греческую и турецкую части она была лишена доступа к своей собственности и полностью утратила контроль над ней. Заявительница утверждала, среди прочего, что в связи с этим имело место нарушение ее права собственности, гарантированного статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции, ответственность за которое лежит на правительстве Турции, оккупировавшей северную часть острова. Правительство Турции полагало, что г-жа Лоизиду утратила свое право собственности в результате процесса "деприватизации" греческой собственности в северной части Кипра, который начался в 1974 году и принял затем форму необратимой экспроприации в силу статьи 159( 1 )(b) Конституции Турецкой Республики Северный Кипр (ТРСК) от 7 мая 1985 года, то есть данные события имели место до 22 января 1990 года - даты, когда Турция признала юрисдикцию Европейского Суда, и она не должна нести за них ответственность (п. 35).

Суд, сославшись на Резолюции Совета Безопасности ООН № 541 (1983 года) и № 550 (1984 года), объявляющие создание ТРСК юридически недействительным и призывающие мировое сообщество не признавать на острове иного государства, кроме Республики Кипр, которые были поддержаны Комитетом Министров Совета Европы и Европейским Сообществом, счел необходимым исходить из того, что ТРСК не может рассматриваться как государство в смысле международного права, а ее Конституция - как имеющая юридическую силу для целей Конвенции о защите прав человека и основных свобод (п.42-44). Поэтому, по мнению Суда, заявительница не может считаться утратившей право собственности на основании статьи 159 Конституции ТРСК от 1985 года. Турецкое правительство не представило и Суд не обнаружил иных правовых оснований для утраты г-жой Лоизиду права собственности (п. 46). Заявительница должна рассматриваться как являющаяся собственником земельных участков, и нарушение ее права собственности носит длящийся характер, в связи чем возражения турецкого правительства ratione temporis были отклонены Судом (п.41, 46)

Суд признает жалобы несовместимыми с положениями Конвенции ratione loci, если они касаются событий, произошедших вне территории государства-ответчика и отсутствует связь между этими событиями и действиями органов власти данного государства. Вместе с тем юрисдикция государства необязательно ограничена государственной территорией, она охватывает всех лиц и собственность, на которых в той или иной мере фактически распространяется его власть³⁷.

Важная позиция относительно территориальных пределов юрисдикции государства была сформулирована Судом в решениях по делу Лоизиду против Турции³⁸. Правительство Турции, кроме возражений ratione temporis, настаивало на том, что оно не осуществляет юрисдикцию в отношении северной части острова Кипр, где создана Турецкая Республика Северный Кипр, являющаяся демократическим и конституционным государством, основанным турками-киприотами, боровшимися за свое право на самоопределение, а турецкие войска находятся на этой территории лишь для охраны ее населения с согласия руководства ТРСК (п. 35, 51 решения от 18 декабря 1996 года). Европейский Суд, констатировав международное непризнание ТРСК, отметил, что, согласно сложившейся практике, "юрисдикция" государства не ограничивается его государственной территорией. Ответственность государства-участника Конвенции распространяется в равной мере и на те случаи, когда любое действие или бездействие его властей приводит к определенным последствиям за пределами его территории. Применительно к настоящему делу Суд считает, что в свете принципов международного права об ответственности государства особенно важно, что вопрос о ней может возникнуть и тогда, когда в результате военных действий, законных или незаконных, государство получило возможность осуществлять эффективный контроль над территорией, находящейся за пределами его государственных границ.

Обязательства обеспечить на такой территории права и свободы, гарантируемые Конвенцией, вытекают из факта контроля над ней со стороны государства-участника Конвенции, независимо от того, осуществляется ли он вооруженными силами данного государства или эта территория контролируется подчиненной ему местной администрацией (п. 62 решения от 23 марта 1995 года, п. 52 решения от 18 декабря 1996 года).

Суд принял во внимание, что заявительница лишилась контроля над собственностью в результате оккупации северной части Кипра турецкими войсками и создания на этой территории Турецкой Республики Северный Кипр и что турецкие силы неоднократно чинили ей препятствия в отношении доступа к собственности (п. 62 решения от 23 марта 1995 года, п. 54 решения от 18 декабря 1996 года).

Учитывая значительное количество турецких войск, находящихся в северной части Кипра, Суд счел совершенно очевидным, что турецкая армия полностью контролирует эту часть острова, что влечет за собой ответственность Турции за политику и действия властей ТРСК. Лица, которые на себе испытывают результаты указанной политики и деятельности властей ТРСК, фактически оказываются под "юрисдикцией" Турции в смысле статьи 1 Конвенции. Таким образом, обязательства Турции по обеспечению гарантируемых Конвенцией прав и свобод распространяются и на северную часть Кипра. При этом, по мнению Суда, не имеет значения, законный или незаконный характер в свете норм международного права носит интервенция Турции на Кипре (п. 56 решения от 18 декабря 1996 года).

По указанным соображениям Суд признал Турцию ответственной за нарушение статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции в отношении г-жи Лоизиду (п.57, 64 решения от 18 декабря 1996 года).

Европейская Комиссия и Суд неизменно исходят из того, что государство ответственно за действия своих должностных лиц, совершенные за пределами государственной территории, в частности за действия дипломатических и консульских представителей³⁹. Так, Комиссия возложила на Федеративную Республику Германию ответственность за действия немецкого консула в Марокко⁴⁰, а Турция неоднократно признавалась ответственной за действия ее вооруженных сил за границей⁴¹.

Жалоба признается неприемлемой ratione personae, если она подана против государства, не являющегося участником Конвенции⁴². Также признаются неприемлемыми ratione personae жалобы против частных лиц, в том числе против частных компаний. В решении по делу Тумилович против России⁴³ Суд отметил, что, согласно статье 34 Конвенции, он вправе рассматривать жалобы, касающиеся действий самого государства или вопросов, за которые государство в соответствии с Конвенцией может быть признано ответственным. Физическое лицо не может подавать жалобу на действия частного лица или компании.

Жалобы на действия администрации государственных предприятий признаются неприемлемыми, если предприятие не действовало как часть правительства и не осуществляло функции публичной власти⁴⁴.

Вместе с тем государство может быть признано ответственным за нарушения прав заявителя, допущенные частными лицами. В соответствии с Конвенцией за государствами-участниками признаются не только негативные обязательства - не допускать нарушений ее положений со стороны органов и лиц, наделенных публично-властными полномочиями, но и позитивные - предпринимать определенные действия, направленные на обеспечение возможности свободного пользования правами, предусмотренными Конвенцией, лицами, находящимися под их юрисдикцией⁴⁵. В числе позитивных обязательств государства и защита прав и свобод человека от нарушений со стороны частных лиц. Так, в решении по делу X и Y против Нидерландов от 26 марта 1985 года⁴⁶ Европейский Суд указал, что хотя целью статьи 8 Конвенции (на нарушение которой ссылались заявители) в основном является защита индивида от произвольного вмешательства со стороны государства в его частную жизнь, она не просто обязывает государство воздерживаться от такого вмешательства. Данное негативное обязательство дополняется позитивными обязательствами, необходимыми для действительного обеспечения уважения частной или семейной жизни. И эти позитивные обязательства могут заключаться в принятии мер, направленных на обеспечение уважения частной жизни даже в отношениях людей между собой (п. 23). В частности, в данном деле Суд признал за государством обязанность обеспечить возможность уголовного преследования лица, изнасиловавшего умственно неполноценную девушку. В дальнейшем Суд неоднократно руководствовался данным принципом⁴⁷.

Более того, в некоторых случаях государство-участник Конвенции может признаваться ответственным за нарушения гарантированных ею прав, потенциально возможные со стороны третьих государств (не являющихся участниками Конвенции). В частности, законная высылка лица в страну или выдача его стране, где существует серьезный риск того, что оно может быть подвергнуто пыткам либо бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, рассматривается как нарушение статьи 3 Конвенции и влечет ответственность государства, осуществившего высылку или выдачу⁴⁸ (см. подробнее: Право не быть высланным за пределы страны; Право не быть выданным другому государству).

Суд компетентен рассматривать жалобы, в которых заявители ссылаются на права, гарантируемые Конвенцией. Таким образом, жалобы на нарушение социально-экономических прав признаются неприемлемыми ratione materiae. В решении по жалобе Панченко против Латвии от 28 октября 1999 года⁴⁹ Суд отметил, что Конвенция не гарантирует социально-экономические права как таковые, в том числе право на бесплатное жилище, право на труд, право на бесплатную медицинскую помошь, право на финансовую помощь со стороны государства для поддержания определенного уровня жизни. Ответственность за нарушение социально-экономических прав может быть возложена на государство, только если отказ в предоставлении соответствующих услуг или помощи представляет собой нарушение его позитивных обязательств в рамках обеспечения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией. В частности, в решении по жалобе Мардзари против Италии от 4 мая 1999 года⁵⁰ Суд признал, что отказ властей оказать помощь в обеспечении соответствующим жилищем лица, страдающего тяжелой болезнью, может при определенных обстоятельствах (если это серьезно затрагивает частную жизнь данного лица) стать предметом его рассмотрения в плане нарушения статьи 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни).

Неприемлемыми являются жалобы, поданные против государства, не ратифицировавшего Протокол к Конвенции, на статью которого ссылается заявитель, и жалобы на нарушение права, в отношении которого государство-ответчик сделало оговорку. Однако в тех случаях, когда право, определенное в Протоколе к Конвенции, не ратифицированном государством, в некоторых аспектах гарантировано той или иной статьей самой Конвенции, Суд исходит из того, что детальное регулирование, представленное в Протоколе, не является препятствием для применения к определенным аспектам дела более общих положений Конвенции⁵¹. Так, в деле Гуцарди против Италии⁵² заявитель, обжалуя установленную для него необходимость проживать на небольшом острове под надзором полиции, ссылался на статью 5 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность), так как Италия в то время еще не ратифицировала Протокол № 4 к Конвенции от 16 сентября 1963 года (СЕД №46), статья 2 которого гарантирует свободу передвижения.

Суд отклоняет жалобы на действия, выходящие за рамки гарантий, предоставляемых той или иной статьей Конвенции. Например, в решении по делу Пеллегрин против Франции от 8 декабря 1999 года⁵³ Суд признал, что действие пункта 1 статьи 6 Конвенции, предусматривающего право на справедливое судебное разбирательство в случае спора о гражданских правах и обязанностях, не распространяется на споры с государством, вытекающие из служебных отношений, государственных служащих, выполняющих специальные функции в рамках публичной администрации, являющихся носителями публичной власти и призванных охранять общие интересы государства или иных публично-правовых образований (за исключением споров о пенсиях) (п.66, 67)⁵⁴.

6.  Согласно пункту 2 статьи 35 Конвенции, Суд не принимает к рассмотрению жалобу, если она анонимна либо по существу аналогична той, которая уже была им рассмотрена, или является предметом другой процедуры международного разбирательства или урегулирования и не содержит новых относящихся к делу фактов.

7.  В соответствии с пунктом 3 статьи 35 Конвенции Суд не рассматривает очевидно необоснованные жалобы. Жалоба признается очевидно необоснованной, если отсутствуют документы, подтверждающие обжалуемые нарушения, или факты, на которые ссылается заявитель, не представляют собой нарушения Конвенции. В последнем случае Суд нередко ссылается на доктрину "четвертой инстанции", согласно которой он не может рассматривать жалобы на фактические или юридические ошибки, предположительно допущенные национальными судами, если подобные ошибки не повлекли нарушения прав, гарантируемых Конвенцией⁵⁵.

8.  Праву частного лица обращаться в Европейский Суд корреспондирует обязанность государства никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права (статья 34 Конвенции).

По мнению Европейского Суда по правам человека, для эффективного функционирования системы подачи индивидуальных жалоб особенно важно, чтобы заявители или потенциальные заявители могли свободно общаться с органами, установленными Конвенцией, не испытывая давления со стороны властей с целью заставить их отозвать или изменить жалобы⁵⁶. В данном контексте "давление" означает не только прямое принуждение или запугивание заявителей, потенциальных заявителей или их ближайших родственников, но и недопустимые косвенные действия или контакты, призванные разубедить заявителей или воспрепятствовать осуществлению права на защиту, предоставляемого Конвенцией. Вопрос о том, являются ли контакты между властями и заявителями или потенциальными заявителями неприемлемыми, решается с учетом конкретных обстоятельств каждого отдельного дела. В связи с этим необходимо принимать во внимание уязвимость потерпевшего и его подверженность влиянию, которое могут оказывать на него власти⁵⁷.

В решении по делу Акдивар и другие против Турции от 16 сентября 1996 года Суд расценил как форму противоправного и недопустимого давления на заявителей с целью принудить их отозвать свои жалобы тот факт, что официальные власти расспрашивали заявителей относительно их жалобы, причем эта встреча снималась на кинопленку. Принимая такое решение, Суд учел незащищенность заявителей, происходящих из сельской местности, а также последствия, к которым могут привести жалобы против властей в юго-восточной части Турции (п. 104-106).

В решении по делу Курт против Турции от 25 мая 1998 года⁵⁸ Суд также подчеркнул, что исходя из реальной ситуации на юго-востоке Турции, когда жалобы на действия властей влекут за собой вполне оправданные опасения их ответной реакции, сам факт выяснения у заявителей содержания их жалобы равносилен противоправному и недопустимому давлению со стороны властей, препятствующему осуществлению права на подачу индивидуальной жалобы (п. 160).

Турецкие власти неоднократно беседовали с заявительницей, расспрашивая ее о содержании жалоб. После одной из таких бесед (с прокурором Базмила) она направила заявления в Ассоциацию по правам человека Диярбакыра и в Министерство иностранных дел, в которых дезавуировала все жалобы, поданные от ее имени. Суд отметил, что не убежден, что данные заявления были сделаны по ее инициативе. Суд обратил особое внимание на то, что нотариальное заверение письма заявительницы об отзыве жалобы в Европейскую Комиссию происходило в присутствии человека в военной форме и с нее не взяли плату за составление документа. Суд допускает, что визит к нотариусу был организован властями (п. 161-162). В связи с этим Суд полагает, что на заявительницу было оказано косвенное неправомерное давление (п. 163). Как вмешательство в осуществление заявительницей права на подачу индивидуальной жалобы Суд расценил и попытки властей возбудить уголовное преследование против ее адвоката (п. 164, 165).

В деле Петра против Румынии⁵⁹ Суд установил, что государство препятствовало осуществлению права на подачу индивидуальных жалоб, контролируя переписку заявителя-заключенного с Европейской Комиссией по правам человека (письма Комиссии вскрывались тюремной администрацией, а письма заявителя могли быть отправлены только администрацией), а также запугивая заявителя (п. 41-44).

В решении по делу Ассенов и другие против Болгарии от 28 октября 1998 года⁶⁰ Суд признал формой ненадлежащего давления с целью воспрепятствовать осуществлению права на обращение с жалобой тот факт, что представители прокуратуры или полиции расспрашивали родителей заявителя относительно жалобы, направленной их сыном в органы Конвенции. При этом Суд подчеркнул, что ранее представители этих же органов вынудили их подписать заявление о том, что они сами не обращались с жалобой в Комиссию по правам человека. Суд особо отметил, что жалобы заявителей касались серьезных нарушений, допущенных представителями полиции и прокуратуры, а их сын в то время содержался под стражей в связи с обвинением в совершении уголовного преступления, с нарушением, как было установлено Судом в данном деле, пунктов 3 и 4 статьи 5 Конвенции (право на свободу и личную неприкосновенность), и его родители имели основания полагать, что существует опасность причинения ему вреда в результате действий органов расследования. Суд также обратил внимание на то, что власти Болгарии должны были сознавать, что заявители принадлежат к национальному меньшинству (являются цыганами) и на них оказывалось давление посредством публикаций в прессе, что делало их положение еще более уязвимым (п.170-171).

9.  Европейское соглашение, касающееся лиц, участвующих в процедурах Европейского Суда по правам человека, от 5 марта 1996 года (СЕД № 161) усиливает гарантии, предусмотренные статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Данное Соглашение распространяется на любых лиц, участвующих в процедурах Европейского Суда в качестве сторон дела, их представителей или советников, а также свидетелей и экспертов, вызванных Судом, и других лиц, приглашенных Председателем Суда (пункт 1 статьи 1). Если в связи с осуществлением Комитетом Министров Совета Европы его функций по надзору за исполнением решений Суда (пункт 2 статьи 46 Конвенции) любое из перечисленных лиц вызывается в Комитет Министров или ему предлагается представить Комитету Министров письменные заявления, данное лицо также пользуется гарантиями, установленными Соглашением (пункт 3 статьи 1).

Указанные лица обладают иммунитетом от судебного разбирательства в отношении заявлений, сделанных ими Суду устно или письменно, а также документов и иных свидетельств, которые они ему представили. Однако данный иммунитет не распространяется на сообщения о таких заявлениях, документах или свидетельствах, сделанные вне Суда (статья 2).

Лишить лицо данного иммунитета, полностью или частично, вправе только Европейский Суд. Суд не только вправе, но и обязан лишить лицо иммунитета во всех случаях, когда, по его мнению, иммунитет может препятствовать отправлению правосудия и его полная или частичная отмена не наносит ущерба свободе слова и независимости лица, необходимым ему для выполнения в Суде своих функций, задач и обязанностей или осуществления своих прав. Иммунитет может быть снят Судом ex officio либо по требованию любого государства-участника Соглашения или любого заинтересованного лица. Данное решение Суда должно быть мотивированным (пункт 2 статьи 5). Если Высокая Договаривающаяся Сторона подтверждает, что лишение иммунитета необходимо в целях уголовного преследования в связи с совершением преступления против государственной безопасности, Суд обязан снять иммунитет в объеме, указанном в ее заявлении (пункт 3 статьи 5). В случае открытия какого-либо обстоятельства, которое могло бы иметь решающее значение и не было известно в момент принятия решения об отказе в снятии иммунитета инициатору запроса, последний имеет право повторного обращения в Суд (пункт 4 статьи 5).

В соответствии со статьей 3 Соглашения Договаривающиеся Стороны обязуются уважать право лиц, участвующих в процедурах Европейского Суда в указанном качестве, на беспрепятственную переписку с Судом (пункт 1). Применительно к лицам, содержащимся под стражей, данное право предполагает, в частности, что их корреспонденция, адресованная Европейскому Суду, передается от них и доставляется им без неоправданной задержки и без каких-либо изменений ее содержания (пункт 2(a)). В отношении таких лиц не могут предприниматься какие-либо меры дисциплинарного характера в связи с их обращениями в Суд по надлежащим каналам (пункт 2(b)). Им обеспечивается право осуществлять переписку с адвокатом, управомоченным выступать в судах страны, где они содержатся под стражей, и получать его консультации в конфиденциальной обстановке (пункт 2(c)). Какое-либо вмешательство со стороны публичных властей в осуществление данных прав не допускается, за исключением случаев, когда это предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах государственной безопасности, для обнаружения или расследования уголовного правонарушения или для защиты здоровья (пункт 3).

Государства-участники Соглашения должны не препятствовать свободе передвижения лиц, участвующих в процедурах Европейского Суда, и их возвращению обратно. Ограничения свободы передвижения данных лиц могут устанавливаться только в предусмотренных законом случаях и если это необходимо в демократическом обществе в интересах государственной безопасности и общественного спокойствия, для поддержания общественного порядка, предотвращения преступлений, охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц (пункт 1 статьи 4). Указанные лица не могут быть подвергнуты уголовному преследованию, аресту или какому-либо иному ограничению личной свободы в странах, которые они проезжают, и в стране, где проходит разбирательство дела, в связи с их деяниями или приговорами в отношении них, имевшими место до начала поездки (пункт 2 статьи 4)⁶¹. Договаривающиеся Стороны обязаны разрешить возвращение на свою территорию указанным лицам, если они начали поездку с этой территории (пункт 3 статьи 4).

Иммунитеты и льготы в соответствии с данным Соглашением предоставляются предусмотренным в нем лицам исключительно для обеспечения им свободы слова и независимости, необходимых для выполнения ими в Суде своих функций, задач и обязанностей или осуществления своих прав (пункт 1 статьи 5).

10. В рамках иных конвенций Совета Европы возможность подавать индивидуальные жалобы не предусмотрена.

Дополнительный протокол к Европейской социальной хартии от 9 ноября 1995 года (СЕД № 158) установил систему коллективных жалоб на неудовлетворительное выполнение Хартии Высокой Договаривающейся Стороной. Правом их подачи наделены международные организации работодателей и профсоюзов, которые участвуют в работе Правительственного комитета, международные неправительственные организации, обладающие консультативным статусом при Совете Европы, а также национальные организации работодателей и профсоюзы, находящиеся под юрисдикцией Договаривающейся Стороны, против которой направлена жалоба (статья 1 )⁶².

Европейская конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 4 ноября 1993 года (СЕД № 151) не предусматривает права на индивидуальную жалобу, так как это могло бы привести к коллизии между компетенцией Европейского Суда по правам человека и Европейского комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Однако Комитет может получать информацию от частных лиц и неправительственных организаций об условиях содержания в местах лишения свободы, которая принимается во внимание при решении вопроса об их посещении⁶³.

---

¹  Eur. Court H.R. Amuur v. France, Judgment of 25 June 1996. Reports. 1996-III; D. v. the United Kingdom, Judgment of 2 May 1997. Reports. 1997-III.

²  Eur. Court H.R. AGOSI v. the United Kingdom, Judgment of 24 October 1986. Series A. No. 108.

³  Eur. Court H.R. Glyfada Municipal Council v. Greece, Decision of 27 January 2000.

⁴  Eur. Commission H.R. Application 3798/68, Church of X v. the United Kingdom, Decision of 17 December 1968. Yearbook. 1969. No. 12. P.306 (314); Application 4733/71, X v. Sweden. Yearbook. 1971. No. 14. P.664 (674).

⁵  Eur. Commission H.R. Application 7374/76, X v. Denmark. DR. 1976. No. 5. P. 157.

⁶  Eur. Commission H.R. Application 7805/77, Pastor X and the Church of Scientology v. Sweden, Decision of 5 May 1979. Yearbook. 1979. No.22. P.244 (250).

⁷  Eur. Court H.R. Agrotexim and Others v. Greece, Judgment of 24 October 1995. Series A. No.330-A.

⁸  "Фикс Бревери", одна из старейших греческих компаний, испытывала серьезный кризис. Для его преодоления и уплаты долга основному кредитору - Национальному Банку Греции - планировалось построить офис и торговый центр на месте, где располагались два убыточных завода, на что было получено разрешение планового управления города. Однако муниципальный совет внес изменение в план развития территории и предусмотрел преобразование данного участка в парк, в связи с чем строительство было заморожено. Вокруг заводов были размещены объявления о том, что данная земля подлежит принудительному отчуждению. Мэр Афин неоднократно утверждал в своих публичных выступлениях, что город намерен приобрести эти участки земли. В ходе рассмотрения предварительных возражений правительства Греции ratione temporis Европейский Суд признал, что действия муниципального совета свидетельствуют о наличии у него намерений приобрести данные участки по самой низкой цене и их можно рассматривать как длящееся нарушение права на беспрепятственное пользование имуществом (п. 58).

⁹  Eur. Court H.R. Klass and Others v. Federal Republic of Germany, Judgment of 6 September 1978. Series A. No.28. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С. 168-186.

¹⁰  Eur. Court H.R. Marckx v. Belgium, Judgment of 13 June 1979. Series A. No.31. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С.231-270.

¹¹  В данном деле заявительницы - Паула Маркс и ее внебрачная дочь Александра - утверждали, что явились жертвами нарушения статьи 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни) в связи с установленными бельгийским Гражданским кодексом сложной процедурой признания и усыновления (удочерения) внебрачных детей, которую им пришлось пройти, и характером последующих отношений внебрачного ребенка с семьями его родителей (его родственниками по материнской и отцовской линии), а также статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции в связи с отсутствием по бельгийскому законодательству у незамужней матери права свободно распорядиться своим имуществом в пользу внебрачного ребенка. Правительство Бельгии настаивало на том, что вопросы, поднятые заявительницами, носят в основном теоретический характер. Паула Маркс добровольно признала свою дочь через 13 дней после ее рождения, а спустя год удочерила ее. С этого момента правовое положение Александры по отношению к своей матери стало соответствовать статусу "законнорожденного" ребенка и нет никаких доказательств того, что в предшествующий период заявительницы испытывали определенные страдания или их интересам был причинен реальный ущерб (п. 26).

¹²  Eur. Court H.R. Amuur v. France, Judgment of 25 June 1996. Reports. 1996-III. Para.36; Dalban v. Romania, Judgment of 28 September 1999. Para. 44; Burdov v. Russia, Judgment of 7 May 2002. Para. 31.

¹³  Eur. Court H.R. Burdov v. Russia, Judgment of 7 May 2002.

¹⁴  Eur. Court H.R. De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium, Judgment of 18 June 1971. Series A. No. 12. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 1-38.

¹⁵  Eur. Court H.R. Handyside v. the United Kingdom, Judgment of 7 December 1976. Series A. No.24. Para.48; Akdivar and Others v. Turkey, Judgment of 16 September 1996. Reports. 1996-IV. Para. 65. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 2. С. 216-247.

¹⁶  Eur. Commission H.R. Application 9136/80, X v. Ireland. DR. 1982. No.26. P.242.

¹⁷  Eur. Commission H.R. Application 8395/78, X v. Denmark. DR. 1981. No.27. P.50.

¹⁸  Eur. Court H.R. Tumilovich v. Russia, Decision of 22 June 1999.

¹⁹  Так в тексте судебного решения. Согласно законодательству Российской Федерации, соответствующими полномочиями обладает заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации.

²⁰  Eur. Court H. R. Pitkevich v. Russia, Decision of 8 February 2001.

²¹  В соответствии с новыми Уголовно-процессуальным и Арбитражным процессуальным кодексами Российской Федерации, природа надзорного производства некоторым образом изменилась; проект нового Гражданского процессуального кодекса также предполагает определенное изменение этого института.

²²  Eur. Court H.R. Akdivar and Others v. Turkey, Judgment of 16 September 1996. Reports. 1996-IV.

²³  Eur. Court H.R. Aksoy v. Turkey, Judgment of 18 December 1996. Reports. 1996-VI. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. С. 339-361.

²⁴  Eur. Court H.R. Cardot v. France, Judgment of 19 March 1991. Series A. No. 200. Para. 34; Ahmet Sadik v. Greece, Judgment of 15 November 1996. Reports. 1996-V. Para. 30.

²⁵  Eur. Court H.R. De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium, Judgment of 18 June 1971. Series A. No. 12. Para. 50.

²⁶  Eur. Court H. R. Baghli v. France, Judgment of 30 November 1999. Reports. 1999-VIII.

²⁷  Eur. Court H.R. Oberschlick v. Austria, Judgment of 23 May 1991. Series A. No.204. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 684-697.

²⁸  Федеральный закон от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" // СЗ РФ. 1998. № 14. Ст. 1514.

²⁹  Eur. Court H.R. Aliev v. Ukraine, Decision of 25 May 1999.

³⁰  Eur. Court H.R. Wojnowicz v. Poland, Judgment of 21 September 2000.

³¹  Eur. Court H.R. Jablonski v. Poland, Judgment of 21 December 2000.

³²  Eur. Commission H.R. Application 214/56, De Becker v. Belgium, Decision of 9 September 1958. Yearbook. 1958. No. 2. P.215; Eur. Court H.R. De Becker v. Belgium, Judgment of 27 March 1962. Series A. No.4.

³³  Необходимо подчеркнуть, что заявитель оспаривал не приговор как таковой, а именно установленные им ограничения его прав.

³⁴  Eur. Court H.R. Papamichalopoulos and Others v. Greece, Judgment of 24 June 1993. Series A. No.260-B. Paras.40, 46. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 820-824.

³⁵  Eur. Court H.R. Agrotexim and Others v. Greece, Judgment of 24 October 1995. Series A. No.330-A. Para. 58.

³⁶  Eur. Court H.R. Loizidou v. Turkey, Judgment of 18 December 1996. Reports. 1996-IV. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т.2. С. 363-390.

³⁷  Leach P. Taking a Case to the European Court of Human Rights. L., 2001. P. 105.

³⁸  Eur. Court H.R. Loizidou v. Turkey, Judgment of 23 March 1995 (Preliminary Objections). Series A. No.310; Loizidou v. Turkey, Judgment of 18 December 1996. Reports. 1996-IV.

³⁹  Jacobs F. G., White R. C. A. The European Convention on Human Rights. Oxford, 1996. P. 22; Van Dijk P., van Hoof G.J.H. Theory and Practice of the European Convention on Human Rights. The Hague, 1998. P.3.

⁴⁰  Eur. Commission H.R. Application 1611/62, X v. Federal Republic of Germany, Decision of 25 September 1965. Yearbook. 1965. No.8. P. 158, 168.

⁴¹  Eur. Commission H.R. Joined Applications 6780/74 and 6950/75, Cyprus v. Turkey, Decision of 26 May 1975. Yearbook. 1975. No. 18. P. 82; Application 8007/77, Cyprus v. Turkey, Decision of 10 July 1978. DR. 1978. No. 13. P. 85, 148-149.

⁴²  Eur. Court H. R. Walter v. Austria, Decision of 27 April 2000.

⁴³  Eur. Court H.R. Tumilovich v. Russia, Decision of 22 June 1999.

⁴⁴  Eur. Court H.R. Predota v. Austria, Decision of 18 January 2000.

⁴⁵  Подробнее см.: Верховенство права.

⁴⁶  Eur. Court H.R. X and Y v. the Netherlands, Judgment of 26 March 1985. Series A. No. 91. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С.498-504.

⁴⁷  См., например: Eur. Court H.R. Powell and Rayner v. the United Kingdom, Judgment of 21 February 1990. Series A. No. 172. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 659-667; Costello-Roberts v. the United Kingdom, Judgment of 25 March 1993. Series A. No.247-C; Osman v. the United Kingdom, Judgment of 28 October 1998.

⁴⁸  См., например: Eur. Court H.R. Soering v. the United Kingdom, Judgment of 7 July 1989. Series A. No. 161. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 637-658; Cruz Varas and Others v. Sweden, Judgment of 20 March 1991. Series A. No 201; Vilvarajah and Others v. the United Kingdom, Judgment of 30 October 1991. Series A. No. 215.

⁴⁹  Eur. Court H.R. Pancenko v. Latvia, Decision of 28 October 1999.

⁵⁰  Jacobs F.G., White R.C.A. Op. cit. P. 30.

⁵¹  Eur. Court H.R. Guzzardi v. Italy, Judgment of 6 November 1980. Series A. No. 39.

⁵²  Eur. Court H.R. Marzari v. Italy, Decision of 4 May 1999.

⁵³  Eur. Court H.R. Pellegrin v. France, Judgment of 8 December 1999.

⁵⁴  См. подробнее: Право на доступ к государственной службе.

⁵⁵  Eur. Court H.R. Erikson v. Italy, Decision of 26 October 1999.

⁵⁶  Eur. Court H.R. Akdivar and Others v. Turkey, Judgment of 16 September 1996. Reports. 1996-IV. Para. 104; Aksoy v. Turkey, Judgment of 18 December 1996. Reports. 1996-VI. Para. 105; Kurt v. Turkey, Judgment of 25 May 1998. Reports. 1998-III. Para. 159. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. С. 509-533; Assenov and Others v. Bulgaria, Judgment of 28 October 1998. Para. 169; Dulas v. Turkey, Judgment of 30 January 2001. Para. 79.

⁵⁷  Eur. Court H.R. Kurt v. Turkey, Judgment of 25 May 1998. Reports. 1998-III. Para. 160; Assenov and Others v. Bulgaria, Judgment of 28 October 1998. Para. 170.

⁵⁸  Eur. Court H.R. Kurt v. Turkey, Judgment of 25 May 1998. Reports. 1998-III.

⁵⁹  Eur. Court H.R. Petra v. Romania, Judgment of 23 September 1998. Reports. 1998-VII.

⁶⁰  Eur. Court H.R. Assenov and Others v. Bulgaria, Judgment of 28 October 1998.

⁶¹  При этом если имеется противоречие между обязательством государства, вытекающим из пункта 2 статьи 4 Соглашения, и его обязательствами в соответствии с конвенцией Совета Европы или договором о выдаче или иным договором о взаимной помощи по уголовным делам, заключенным с другим участником данного Соглашения, применяются положения пункта 2 статьи 4 Соглашения (пункт 5 статьи 4). Любой участник Соглашения при его подписании, ратификации, принятии или утверждении может заявить, что положения пункта 2 статьи 4 не будут применяться в отношении его граждан. В дальнейшем такое заявление в любое время может быть отозвано (пункт 2(b) статьи 4). Положения пунктов 1 и 2 статьи 4 прекращают действовать, если соответствующее лицо имело возможность вернуться в страну, где началась его поездка, в течение 15 дней с даты, когда его дальнейшее присутствие престало быть необходимым Суду (пункт 4 статьи 4).

⁶²  Положения Дополнительного протокола к Европейской социальной хартии, устанавливающие систему коллективных жалоб, применяются и к обязательствам, предусмотренным в пересмотренной Европейской социальной хартии от 3 мая 1996 года (СЕД № 163), в отношении государств, ратифицировавших данный Протокол. см. подробнее: Право на социальную защиту со стороны государства.

⁶³  См. подробнее: Право на физическую и психическую неприкосновенность.

Содержание