"Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения" (статья 25 Конституции Российской Федерации).

1. Право на уважение жилища гарантируется статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (СЕД №5).

Право на уважение жилища является одной из составляющих права на уважение частной и семейной жизни¹, в том числе права на личную и семейную тайну и неприкосновенность корреспонденции². Это следует из сущности данного права, на это указывает и название статьи 8 Конвенции, где оно закрепляется.

Реализация права на уважение жилища часто бывает связана с правом беспрепятственно пользоваться своим имуществом (правом на уважение собственности), предусмотренным статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 года (СЕД № 9)³. Однако, как правило, если Суд признает оспариваемые действия подпадающими под защиту статьи 8 Конвенции, он не рассматривает их в свете положений статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции⁴.

Кроме того, в некоторых случаях посягательства на неприкосновенность жилища могут иметь последствия при отправлении правосудия и тем самым нарушать права, гарантированные статей 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство), а также оказывать негативное влияние на репутацию человека⁵.

Сфера действия гарантий, предоставляемых статьей 8 Конвенции в отношении уважения жилища, определяется подходами Европейского Суда к толкованию терминов "жилище" и "вмешательство" в осуществление права на его уважение.

2. Понятие "жилище" было предметом анализа Европейского Суда в деле Гиллоу против Соединенного Королевства⁶. Супруги-заявители имели в собственности дом на острове Гернси, где они проживали со своей семьей до тех пор, пока в 1960 году не уехали из страны, так как получили работу в ФАО (Организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства). Во время своего отсутствия они сдавали дом различным нанимателям, продолжая сохранять его в собственности, в доме также оставалась их мебель. В 1979 году супруги вернулись на остров. Однако им было отказано в выдаче разрешения ("лицензии") на проживание на острове, так они не отвечали некоторым требованиям, установленным законодательством.

Рассматривая вопрос о применимости в данном деле статьи 8 Конвенции, Комиссия по правам человека отметила, что наличие права собственности на дом само по себе не является достаточным основанием для того, чтобы рассматривать его в качестве "жилища" заявителя, если он там фактически никогда не проживал. Однако когда право собственности на дом сочетается с его использованием в качестве жилища, оно является доказательством наличия тесной постоянной связи заявителя с данным домом. В рассматриваемом случае наличие такой связи, по мнению Комиссии, подтверждалось тем, что в доме продолжала находиться мебель заявителей, а также их намерениями в отношении данного дома - сохранить его в качестве своего жилища и вернуться туда, что в конце концов ими и было сделано. Комиссия расценила возвращение заявителей в принадлежащий им дом как возвращение в свое "жилище" в смысле статьи 8 Конвенции⁷.

В решении по делу Нимитц против Германии от 16 декабря 1992 года⁸ Европейский Суд предложил расширительное толкование термина "жилище", распространив его и на служебные помещения. Правительство Германии утверждало, что статья 8 Конвенции не предоставляет защиту от обыска в конторе адвоката, поскольку Конвенция проводит четкое различие между частной жизнью и жилищем, с одной стороны, и профессиональной и деловой деятельностью и служебными помещениями - с другой (п. 27).

Суд отметил, что не усматривает принципиальных оснований для того, чтобы исключать из понятия частной жизни деятельность профессионального и делового характера, ведь именно таким образом большинство людей развивают свои отношения с внешним миром. Далеко не всегда можно четко определить, какая деятельность человека составляет часть его профессиональной или деловой активности. Особенно если человек имеет гуманитарную профессию, его работа может стать неотъемлемой частью его жизни настолько, что невозможно определить, в качестве кого он действует в данный момент. Лишение защиты, предоставляемой статьей 8 Конвенции, на том основании, что оспариваемые меры затрагивают профессиональную деятельность, может привести к неравенству лиц различных профессий, поскольку такая защита осталась бы доступной только для тех, чья профессиональная и непрофессиональная деятельность так тесно переплетены, что их невозможно разграничить (п.29).

Суд подчеркнул, что понятие "жилище" ("home" в английском тексте Конвенции) в некоторых государствах, в частности в Германии, используется и применительно к служебным помещениям. Причем такое его толкование полностью соответствует французскому варианту текста, так как французское слово "domicile" имеет более широкое значение, чем английское "home", и может относиться и к деловому офису, например адвоката. Кроме того, вести профессиональную или деловую деятельность можно и по месту жительства, так же как и заниматься личными делами в служебном помещении. Узкое толкование терминов "home" и "domicile" чревато той же опасностью неравной защиты, что и узкое понимание термина "частная жизнь" (п. 30).

В целом, по мнению Суда, толкование терминов "частная жизнь" и "жилище" как охватывающих в том числе и профессиональную или деловую активность, и служебные помещения соответствует предмету и цели статьи 8 Конвенции и не является слишком обременительным для государств-участников, так как они сохраняют право на "вмешательство" в гарантируемые ею права, если оно оправдано в смысле ее пункта 2. Причем когда дело касается профессиональной и деловой активности или служебных помещений, допустимые пределы "вмешательства" могут быть более широкими (п. 31).

Ранее Суд применял статью 8 Конвенции в случае нарушения права на неприкосновенность корреспонденции (в том числе прослушивания телефонных разговоров), независимо от того, носила она деловой или личный характер⁹ (применительно к термину "корреспонденция" текст статьи 8 вообще не содержит прилагательного "частная"). Обстоятельства данного дела свидетельствуют, что обыск в офисе адвоката предполагал просмотр и изъятие различных документов, в том числе и частного характера, подпадающих под понятие "корреспонденция" (п. 29, 33).

Исходя из изложенных соображений, Суд признал обыск в офисе адвоката вмешательством в осуществление прав, гарантированных статьей 8 Конвенции (п.34).

Вместе с тем Европейский Суд отвергает надуманное и явно необоснованное расширение объема понятия "жилище". Так, в решении по делу Лоизиду против Турции от 18 декабря 1996 года¹⁰ Суд отметил, что вряд ли можно использовать понятие "жилище" в смысле статьи 8 Конвенции применительно к земельному участку, на котором планировалось построить дом для последующего в нем проживания, а равно к территории страны, где человек вырос и жил и где когда-то жила его семья, однако сам он уже не живет (п. 66). В данном деле Суд рассматривал лишение заявительницы возможности доступа к принадлежащим ей участкам земли в северной части острова Кипр и утрату ею в связи с этим контроля над ними в контексте нарушения ее права собственности, гарантированного статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции (п. 48-64).

3. Под "вмешательством" в осуществление права на уважение жилища Европейский Суд понимает различные формы ограничения данного права: вторжение в жилище (с целью обыска¹¹, ареста¹², в том числе практику ночных арестов¹³, для устранения конфликта¹⁴); уничтожение жилища (поджог домов в деревне силами безопасности¹⁵); воспрепятствование пользованию жилищем (изгнание из жилища и воспрепятствование возвращению в него¹⁶, отказ в разрешении на проживание в доме¹⁷ или в размещении дома на определенной территории¹⁸); создание неудобств в пользовании жилищем (нарушение тишины и покоя¹⁹ и ухудшение экологической обстановки вблизи жилища²⁰).

При этом статья 8 Конвенции возлагает на государства-участники как негативные, так и позитивные обязательства. Первые заключаются в требовании не допускать неоправданных вмешательств в право на уважение жилища со стороны его органов и должностных лиц, вторые - в необходимости предпринимать определенные действия (осуществлять правовое регулирование, предоставлять информацию и т. п.), направленные на обеспечение возможности свободного пользования жилищем и предотвращение нарушения данного права, в том числе и со стороны частных лиц²¹.

4.  Пункт 2 статьи 8 устанавливает допустимые случаи вмешательства со стороны публичных властей в право на уважение жилища. Такое вмешательство должно быть "предусмотрено законом", преследовать одну из легитимных целей, указанных в нем, и являться "необходимым в демократическом обществе".

5.  В практике Европейского Суда требование, чтобы вмешательство в осуществление права было "предусмотрено законом", интерпретируется как предполагающее, что рассматриваемые действия властей имеют основание во внутреннем праве, а также устанавливающее определенные требования к качеству соответствующего "закона": он должен быть доступен для заинтересованного лица, сформулирован с достаточной степенью точности и конкретности и не противоречить принципу верховенства права²².

К "закону", на котором должны основываться действия властей, Европейский Суд относит собственно законы (акты парламента), правовые акты общего характера более низкого уровня, а также неписаное право²³.

Неписаное право, охватываемое понятием "закон", включает в себя прежде всего общее право (common law)²⁴, а в континентальных странах - судебную практику²⁵.

Среди требований к качеству "закона" в смысле Конвенции Суд называет его доступность. Граждане должны иметь соответствующую обстоятельствам возможность ориентироваться в том, какие правовые нормы применяются к данному случаю²⁶.

Второе требование к качеству "закона" заключается в определенности, конкретности его предписаний. По мнению Европейского Суда, норма не может считаться "законом", если она не сформулирована с достаточной степенью точности, позволяющей лицу сообразовывать с ней свое поведение: лицо должно иметь возможность - при необходимости получив соответствующую консультацию - предвидеть в разумной, применительно к конкретным обстоятельствам, степени последствия, которые может повлечь за собой данное поведение²⁷.

Далее "закон" должен соответствовать принципу верховенства права. Это предполагает, что во внутреннем праве должны иметься средства юридической защиты от произвольного вмешательства публичных властей в осуществление гарантированных Конвенцией прав. В частности, принципу верховенства права противоречит предоставление исполнительной власти неограниченных дискреционных полномочий²⁸.

6.  В соответствии пунктом 2 статьи 8 Конвенции вмешательство в право на уважение жилища допускается в интересах национальной безопасности и общественного порядка²⁹, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц. При этом защита прав и свобод других лиц, в частности, может предполагать защиту чести³⁰, интеллектуальной собственности³¹, охрану окружающей среды³².

Право на уважение жилища может подвергаться ограничению исключительно в целях, указанных в пункте 2 статьи 8 Конвенции. В решении по делу Голдер против Соединенного Королевства от 21 февраля 1975 года³³ Суд прямо отверг развивавшуюся одно время Комиссией по правам человека доктрину "подразумеваемых неотъемлемых ограничений" ("inherent limitations"), которые не требуют оправдания целями, указанными в Конвенции, а непосредственно присущи самой ситуации, в которой осуществляется то или иное право³⁴.

В решении по делу Функе против Франции от 25 февраля 1993 года³⁵ Европейский Суд еще раз подчеркнул³⁶, что предусмотренные в пункте 2 статьи 8 исключения (допустимые основания для вмешательства в осуществление права, гарантированного Конвенцией) требуют ограничительного толкования и необходимость их использования в каждом конкретном случае должна быть четко установлена (п. 55).

7.  Вмешательство в право на уважение жилища признается "необходимым в демократическом обществе", если имеется "насущная социальная потребность"³⁷ в защите ценностей или достижении целей, которыми, согласно пункту 2 статьи 8, оно может быть оправдано. При этом необходимо соблюдение принципа соразмерности налагаемых ограничений. Конвенция предполагает справедливый баланс между защитой общих интересов сообщества и должным уважением прав и свобод человека, придавая особое значение последним³⁸. Такой баланс определяется сопоставлением "глубины" вмешательства публичных властей в рассматриваемое право и значимости интереса (права, ценности), для обеспечения которых оно осуществляется.

Применительно к праву на уважение жилища данная правовая позиция была подтверждена Европейским Судом в решении по делу Чепмэн против Соединенного Королевства от 18 января 2001 года³⁹. Суд отметил, что именно национальные власти должны давать первоначальную оценку наличия потребности вмешательства, однако окончательное определение того, имелись ли адекватные и достаточные основания для вмешательства, является предметом контроля со стороны Европейского Суда, что необходимо для обеспечения соответствия действий властей требованиям Конвенции (п. 90). При этом за национальными властями признается определенная свобода усмотрения, ибо они, непосредственно и постоянно соприкасаясь с серьезными проблемами, существующими в их странах, в принципе находятся в лучшем положении, чем международный суд, чтобы оценить местные нужды и условия. Пределы усмотрения зависят от сущности права, гарантированного Конвенцией, его значимости для человека, характера деятельности, подлежащей ограничению, а также от природы той цели, достижение которой преследовало данное вмешательство (п. 91 )⁴⁰.

Указанные принципы применяются Судом независимо от того, рассматривается ли конкретная ситуация в контексте позитивных обязательств государства принимать разумные и соответствующие меры для обеспечения права заявителя на уважение его жилища согласно пункту 1 статьи 8 или как "вмешательство публичной власти" в осуществление данного права, оправданное в свете пункта 2 статьи 8. В обоих случаях необходим справедливый баланс между конкурирующими интересами личности и общества в целом, и в обоих случаях государство пользуется определенными дискреционными полномочиями при определении необходимых мер, которые должны быть приняты для соблюдения положений Конвенции. При этом позитивные обязательства государства, вытекающие из пункта 1 статьи 8, могут иметь значение при установлении справедливого равновесия интересов в процессе достижения целей, указанных в пункте 2 статьи 8⁴¹.

8.  Европейская Комиссия по правам человека и Европейский Суд по правам человека исходят из того, что некоторые виды вмешательства в осуществление права на уважение жилища в силу самого своего характера не могут быть оправданы никакими легитимными целями, названными в пункте 2 статьи 8 Конвенции. Так, в своем докладе по делу Кипр против Турции⁴² Комиссия, давая оценку действиям турецких оккупационных войск, изгнавших греков-киприотов из их домов на севере острова и не допускавших их возвращения туда, отметила, что никакие из оснований, предусмотренных в пункте 2 статьи 8, не могут служить оправданием этих действий. В решении по делу Акдивар и другие против Турции от 16 сентября 1996 года⁴³ Европейский Суд расценил преднамеренное уничтожение силами безопасности домов жителей деревни Келекчи и находящегося в них имущества как нарушение одновременно статьи 8 Конвенции и статьи 1 Протокола № 1 к ней (права на уважение собственности) и подчеркнул, что государство-ответчик не представило никаких оправданий этих действий (п. 88).

9. При вмешательстве в право на уважение жилища в связи с производством обыска Европейский Суд при оценке действий властей особое внимание уделяет наличию надлежащих гарантий от произвола.

В решении по делу Чаппел против Соединенного Королевства от 30 марта 1989 года⁴⁴ Суд рассматривал обыск, произведенный в связи с гражданским иском, как вмешательство в право на уважение жилища, "предусмотренное законом" (общим правом) и преследующее правомерную цель защиты прав других лиц (авторских прав истцов). Суд отметил, что ряд обстоятельств обыска могут быть подвергнуты критике, например то, что он проводился одновременно 16 или 17 лицами. Однако упущения не были столь существенны, чтобы предпринятые действия оказались несоразмерными преследуемой цели. В частности, заявитель присутствовал при проведении обыска и мог проследить за соблюдением своих интересов (п. 50-66). Суд констатировал отсутствие нарушения статьи 8 Конвенции.

В решении по делу Нимитц против Германии от 16 декабря 1992 года⁴⁵ Суд признал обыск, проведенный в офисе адвоката, преследующим правомерную цель в смысле пункта 2 статьи 8 Конвенции, а именно предотвращение преступлений и защиту прав других лиц, в данном случае - судьи, в адрес которого поступило письмо с угрозами и обвинениями от имени антиклерикальной рабочей группы, действующей в рамках местной политической партии "Bunte licste", возглавляемой заявителем (п. 36). Суд отметил, что вмешательство в право заявителя на уважение жилища было "необходимо в демократическом обществе", так как правонарушение, в связи с которым был проведен обыск, представляет собой не только оскорбление, но и попытку оказать давление на судью. Однако ордер на обыск содержал слишком общие предписания найти и изъять, без каких-либо ограничений, "документы", раскрывающие личность автора оскорбительного письма. Этот факт, по мнению Суда, имеет особое значение, поскольку обыск адвокатской конторы не сопровождается специальными процессуальными гарантиями, такими как присутствие независимых наблюдателей. Кроме того, очевидно, что обыск посягал на профессиональную тайну, причем в той мере, которая не являлась необходимой в связи с обстоятельствами дела. Суд счел необходимым напомнить, что посягательство на профессиональную тайну адвоката может иметь последствия при отправлении правосудия и тем самым нарушать права, гарантируемые статьей 6 Конвенции. Сопутствующая обыску огласка также могла оказать негативное воздействие на профессиональную репутацию заявителя в глазах как его клиентов, так и общественности в целом. Исходя из изложенных соображений, Суд пришел к выводу, что оспариваемое заявителем вмешательство было несоразмерно преследуемым им целям (п. 37), и констатировал нарушение статьи 8 Конвенции (п. 38).

В решении по делу Функе против Франции от 25 февраля 1993 года⁴⁶ Суд согласился с тем, что обыск по месту жительства заявителя и изъятие ряда документов и предметов, произведенные службой таможни вместе с представителем судебной полиции в связи с расследованием возможных нарушений законодательства о зарубежных финансовых операциях, преследовали правомерную цель обеспечения экономического благосостояния страны (п. 52). Суд признал, что в области борьбы с утечкой капиталов и уклонением от налогообложения государства испытывают серьезные трудности, связанные с размерами и сложностью банковских сетей и финансовых каналов, а также с многочисленными возможностями перемещения капиталов в международном масштабе, чему способствует относительная прозрачность границ. В связи с этим государства вправе прибегать к некоторым мерам, например осмотру жилища и изъятиям, для установления вещественных доказательств совершения правонарушений по валютным операциям и преследования виновных в судебном порядке. Однако необходимо, чтобы в законодательстве и сложившейся практике имелись достаточные гарантии для защиты от злоупотреблений (п. 56).

В рассматриваемом случае, по мнению Суда, дело обстояло иначе. Таможенной администрации были предоставлены значительные права, в частности она могла сама определять, какие проводить проверки, когда, в каком количестве и в течение какого срока. В отсутствие судебного санкционирования соответствующих действий установленные законодательством гарантии (например, принятие решения начальником таможенного округа) являлись слишком слабыми и неполными, чтобы можно было признать предусмотренное им вмешательство в права заявителя соразмерным преследуемой правомерной цели (п. 57). Кроме того, Суд учел, что таможенная администрация никогда не предъявляла г-ну Функе прямых обвинений в нарушении валютного и финансового законодательства (п. 59). Таким образом, Суд установил нарушение статьи 8 Конвенции (п. 59).

В решении по делу Мюррей против Соединенного Королевства от 28 октября 1994 года⁴⁷ Европейский Суд расценил вторжение в жилище заявительницы и его обыск, а также удержание членов ее семьи в течение короткого периода времени в одной комнате, предпринятые военными в связи с необходимостью ее ареста по обоснованному подозрению в совершении преступления, как "предусмотренное законом" (статьей 14 Закона о Северной Ирландии и нормами общего права) вмешательство в права, гарантированные статьей 8 Конвенции, преследующее правомерную цель предотвращения преступлений (п. 86-89). Рассматривая вопрос о необходимости указанных действий в демократическом обществе, в частности об их соразмерности преследуемой цели, Суд подчеркнул, что ему не следует подменять своей собственной оценкой оценку ситуации, данную национальными властями, которые лучше знают, какова должна быть политика в области расследования преступлений, связанных с терроризмом. Национальные власти пользуются определенной свободой усмотрения в отношении того, какие меры необходимы как в целом, так и в конкретных случаях (п. 90).

Суд специально подчеркнул ответственность, которую несет правительство в сфере защиты граждан и демократических институтов от угрозы организованного терроризма, и особые проблемы, возникающие при аресте и задержании лиц, подозреваемых в преступлениях, связанных с терроризмом. Эти факторы, по мнению Суда, следует учитывать при определении справедливого баланса между интересом отдельной личности в свободном осуществлении прав, гарантированных пунктом 1 статьи 8 Конвенции, и возможностью государства в соответствии с пунктом 2 статьи 8 принимать эффективные меры в целях предотвращения террористических актов (п. 91). Суд согласился, что подозрение г-жи Мюррей в совершении преступления было обоснованным в смысле пункта 1 (с) статьи 5 Конвенции, в связи с чем существовала необходимость во вторжении в ее жилище и в его обыске (п. 92). Суд решил, что действия, предпринятые властями в связи с вторжением в жилище и его обыском, были соразмерны преследуемой цели, и не усмотрел в них нарушения статьи 8 Конвенции (п. 92-95).

10.  В ряде случаев совместимыми с требованиями Конвенции могут быть определенные ограничения права пользования жилищем, даже если оно находится в собственности заявителя. Так, Комиссия поддержала ограничения, введенные правительством Соединенного Королевства в "зеленой зоне" в целях защиты прав других лиц (охраны окружающей среды), сочтя установленный баланс интересов справедливым⁴⁸.

Две жалобы против Соединенного Королевства были связаны с ограничениями на проживание в собственных домах на острове Гернси. В 1970 году на острове в связи с нехваткой жилья было предусмотрено получение специального разрешения ("лицензии") на проживание. Данные ограничения не распространялись на тех, кто жил на острове до 1957 года, на их супругов и детей. В деле Уиггинса⁴⁹ Комиссия рассматривала жалобу заявителя, которому после расторжения брака с уроженкой острова было разрешено жить в одной из секций дома, принадлежащего ему на праве собственности, при условии, что две другие секции он будет сдавать лицам, имеющим "лицензии" на проживание по установленным тарифам. Комиссия не усмотрела в данном случае нарушений статьи 8 Конвенции, так как обжалуемые меры были "необходимы в демократическом обществе" для обеспечения экономического благосостояния острова и защиты прав и свобод других лиц и соразмерны этим правомерным целям.

В решении по делу Гиллоу против Соединенного Королевства от 24 ноября 1986 года⁵⁰ Европейский Суд, напротив, признал применение данных ограничений противоречащим положениям статьи 8 Конвенции. Пожилой супружеской паре, вернувшейся в свой дом на острове после прекращения работы за границей, было отказано в предоставлении даже временного разрешения на проживание. Суд согласился, что с учетом небольших размеров острова, числа жителей и острой нехватки жилья законодательство, предусматривающее необходимость получения "лицензий" на проживание и выдачу их преимущественно лицам, имеющим "тесные связи" с островом, преследовало указанные выше правомерные цели и подобные меры были "необходимы в демократическом обществе". Нарушение статьи 8, по мнению Суда, явилось следствием не самих норм, установленных законодательством, а практики осуществления властями предоставленных им дискреционных полномочий. Власти не учли, что ранее (до введения новых правил в период отсутствия заявителей) супруги удовлетворяли условиям, необходимым для проживания на острове. В течение 18 лет они сдавали свой дом лицам, имеющим "лицензии" на проживание, по установленным расценкам, увеличивая тем самым жилищный фонд острова Гернси. После своего возвращения они не имели другого "жилища" ни в Великобритании, ни где-либо еще, а их дом был не занят и не было претендентов на его аренду. Суд признал отказ заявителям в разрешении на проживание, а также наложение на них штрафа в связи с незаконным занятием дома несоразмерным преследуемым властями правомерным целям.

11.  Статья 8 Конвенции предоставляет определенную защиту и в отношении действий, связанных с шумом и нарушением покоя⁵¹, а также с ухудшением экологической обстановки вблизи жилища. В подобных случаях нарушение ее положений, как правило, бывает обусловлено невыполнением государством своих позитивных обязательств.

В деле Пауэлл и Рейнер против Соединенного Королевства⁵² заявители ссылались на нарушение статьи 8 Конвенции в связи с чрезмерно высоким уровнем шума в районе аэропорта Хитроу, где они проживали. Суд отметил, что шум от самолетов авиакомпаний, использующих аэропорт Хитроу, оказывает отрицательное воздействие на качество жизни заявителей и на степень пользования удобствами их жилища (п. 40). Приняв во внимание, что аэропорт Хитроу и авиакомпании, использующие его, не являются и никогда не были государственной собственностью, не контролировались и не управлялись правительством или какой-либо организацией, представляющей его интересы (п. 39), Суд рассматривал жалобу в контексте позитивного обязательства государства принимать разумные и соответствующие меры для обеспечения прав заявителей, гарантированных статьей 8 (п. 41). Суд согласился с тем, что наличие крупных международных аэропортов, даже в густонаселенных городских районах, и значительное увеличение использования реактивных самолетов несомненно необходимо для экономического благосостояния страны. Правительство Великобритании представило неопровержимые доказательства того, что аэропорт Хитроу является одним из самых оживленных в мире и играет очень важную роль в международных связях, а также в экономике страны. Заявители также не оспаривали того, что эксплуатация крупного международного аэропорта преследует правомерную цель и нельзя полностью устранить вызванные этим отрицательные воздействия на окружающую среду (п.42). При этом меры, принятые компетентными государственными органами по борьбе с шумом, уменьшению его уровня и по компенсации за шум от самолетов в аэропорту Хитроу и вокруг него (включая сертификацию шума, ограничения на ночные полеты реактивных самолетов, контроль за уровнем шума, введение преференциальных маршрутов, чередование взлетно-посадочных полос, взимание сборов за шум при посадке самолетов, аннулирование лицензии на вертолетную связь между аэропортами Гэтвик и Хитроу, предоставление субсидий для проведения мер по изоляции шума, программу выкупа собственности, пришедшей в упадок в районе аэропорта), должным образом учитывали международные нормы и прогресс авиационной техники (п. 43). Признавая за государствами широкую свободу усмотрения в этой сфере, Суд отметил, что ему не следует подменять своей оценкой решения властей в отношении того, что является лучшим способом решения этой сложной технической и социальной проблемы (п. 44). Суд не нашел оснований считать меры, избранные английскими властями, противоречащими как позитивным, так и негативным обязательствам, вытекающим из статьи 8 Конвенции, либо превышающими пределы их дискреционных полномочий и нарушающими справедливое равновесие между конкурирующими интересами личности и интересами общества, связанными с экономическим благосостоянием страны (п.45).

Европейская Комиссия также исходит из того, что неблагоприятные изменения окружающей среды, вызванные техногенными факторами, могут образовывать вмешательство в право на уважение жилища. Рассматривая жалобу заявительницы⁵³, которая утверждала, что строительство атомной электростанции в непосредственной близости от ее дома⁵⁴ способствовало преобразованию сельской местности в промышленную зону и привело к ряду негативных последствий: полному изменению природного окружения, загрязнению окружающей среды, изменению микроклимата, Комиссия отметила, что высокий уровень шума может не только оказывать влияние на физическое состояние лица, но и препятствовать ему пользоваться удобствами своего жилища. Неудобства, вызванные шумом, были признаны вмешательством в права заявительницы. При этом Комиссия отметила, что государство должно не только само воздерживаться от непосредственного вмешательства, но и препятствовать его осуществлению другими лицами. Комментаторы Конвенции полагают, что таким образом Комиссия фактически признала, что статья 8 предполагает и защиту определенного качества жизни⁵⁵.

В деле Лопез Остра против Испании⁵⁶ заявительница ссылалась на нарушение права на уважение жилища в связи с функционированием вблизи ее дома предприятия по переработке жидких и твердых отходов кожевенного производства, являющегося источником неприятных запахов, шума и вредных испарений, что сделало жизнь ее семьи невыносимой и вызвало у ее членов серьезные проблемы со здоровьем. Суд согласился с тем, что сильное загрязнение окружающей среды может сказаться на благополучии людей в такой степени, что это крайне отрицательно отразится на их частной и семейной жизни, даже если их здоровье не подвергается серьезной опасности (п. 51).

Хотя испанские власти теоретически не несут прямую ответственность за выбросы вредных веществ на предприятии, именно муниципалитет города Лорки разрешил строительство данного предприятия и именно государство финансировало строительство (п. 52). Поэтому Суд рассматривал данное дело в контексте того, были ли приняты национальными властями надлежащие меры по защите прав заявительницы.

Сразу же после ввода предприятия в эксплуатацию выделяемые им вредные испарения привели к ухудшению состояния здоровья многих местных жителей, в том числе и заявительницы, а также к серьезным неудобствам в их жизни. Муниципалитет немедленно отреагировал на создавшееся положение и в течение трех месяцев переселил за свой счет пострадавших жителей в центр города, а затем частично приостановил работу предприятия. Однако и после этого загрязнение окружающей среды продолжалось, о чем члены муниципалитета не могли не знать (п. 53).

Суд учел, что г-жа Лопез Остра и ее семья в течение более трех лет были вынуждены испытывать неудобства, связанные с функционированием предприятия, прежде чем смогли переселиться в новый дом со всеми сопутствующими такому переезду дополнительными заботами. При этом семья переехала только тогда, когда стало ясно, что существующее положение может продлиться сколь угодно долго, и когда врач-педиатр рекомендовал дочери г-жи Лопез Остра переменить место жительства. В сложившихся условиях переезд по предложению муниципалитета в арендованную и оплаченную им квартиру в центре города Лорки не мог, по мнению Суда, полностью компенсировать неприятности и неудобства, которые испытывала семья (п. 57). Суд пришел к выводу, что государству не удалось установить справедливый баланс между интересами экономического благосостояния города (создание предприятия по переработке отходов) и надлежащим соблюдением прав заявительницы на уважение ее жилища, частной и семейной жизни, и констатировал нарушение статьи 8 Конвенции (п. 58).

В решении по делу Гуэрра и другие против Италии от 19 февраля 1998 года⁵⁷ Европейский Суд признал в числе позитивных обязательств государства в соответствии со статьей 8 Конвенции предоставление информации об экологической обстановке в районе, где расположено жилище заявителей. Заявители - 40 граждан Италии, проживавших в коммуне Манфредониа на расстоянии одного километра от химического завода по производству удобрений, который был отнесен к категории "повышенной опасности", утверждали, среди прочего, что государство не предоставило им информацию о наличии опасности и о необходимых действиях в случае крупной аварии. Суд подтвердил свою правовую позицию, заключающуюся в том, что серьезное загрязнение окружающей среды может оказывать влияние на благосостояние индивида и препятствовать ему пользоваться собственным жилищем, что в свою очередь может отрицательно сказаться на его частной и семейной жизни. Заявители вплоть до прекращения производства удобрений в 1994 году ожидали получения важной информации, что позволило бы им оценить опасность, которой подвергались они сами и их семьи, проживая в Манфредониа - городе, где последствия аварии на заводе проявились бы в первую очередь. Суд признал, что в этой ситуации государство-ответчик не выполнило свои обязательства по обеспечению прав заявителей, гарантированных статьей 8 Конвенции (п. 60).

12. В решении по делу Чепмэн против Соединенного Королевства от 18 января 2001 года⁵⁸ Европейский Суд сформулировал ряд важных правовых позиций как применительно к специфическим потребностям лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, так и в отношении права на уважение жилища в целом⁵⁹.

Суд расценил запрет компетентных властей заявительнице-цыганке установить ее кибитку либо построить дом на принадлежащей ей земле, расположенной в "зеленом поясе" района Трех Рек в графстве Хертфордшир (на территории, официально не отнесенной к местам цыганских стоянок), и принудительные меры, примененные к ней в связи с тем, что она вернулась в данную местность, как вмешательство в ее право на уважение жилища, а также частной и семейной жизни. При этом Суд подчеркнул, что проживание в кибитке является неотъемлемой составляющей этнической идентичности заявительницы, отражающей традиционный кочевой образ жизни цыганского меньшинства (п. 73, 74, 78).

Суд признал, что данное вмешательство было предусмотрено законом и преследовало легитимную цель защиты прав других лиц посредством сохранения окружающей среды (п. 82).

Рассматривая вопрос о том, было ли данное вмешательство "необходимо в демократическом обществе", Суд подчеркнул, что местные власти пользуются широкими пределами усмотрения при осуществлении политики городского и сельского планирования, поскольку они должны учитывать множество факторов, однако при этом национальные власти остаются под контролем Европейского Суда. В этих обстоятельствах процедурные гарантии, предоставляемые заявителю, особенно значимы при решении вопроса о том, не вышло ли государство за пределы предоставленной ему свободы усмотрения. Необходимо, чтобы процесс принятия решения, результатом которого явилось соответствующее "вмешательство", был справедливым и обеспечивал должное уважение интересов индивида, защищаемых статьей 8 Конвенции (п. 92).

Оценивая соразмерность установленного запрета преследуемой правомерной цели, Суд принял во внимание целую группу факторов. Суд отметил, что достигнут международный консенсус между государствами-членами Совета Европы в отношении признания специфических нужд меньшинств и обязанности защищать их безопасность и образ жизни, что необходимо не только в целях обеспечения интересов самих меньшинств, но и для сохранения культурного разнообразия, представляющего ценность для всего сообщества (п. 93). Однако Суд не уверен, что этот консенсус является достаточно конкретным для того, чтобы на его основе можно было определить, какого поведения или каких стандартов члены Совета Европы считают необходимым придерживаться в той или иной ситуации. Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств от 1 февраля 1995 года (СЕД № 157), например, устанавливает общие принципы и цели, но подписавшие ее государства не смогли достичь согласия в отношении конкретных способов их осуществления. Сложность и деликатность этих вопросов, связанных с установлением справедливого баланса интересов всего населения, особенно в отношении охраны окружающей среды, и интересов меньшинств, возможно, выдвигающих противоположные требования, сводит роль Суда в данной сфере исключительно к контрольной (п. 94).

Суд подчеркнул, что особое отношение к цыганке, незаконно установившей кибитку, по сравнению с отношением к лицам нецыганского происхождения, совершившим аналогичные действия (незаконно построившим дом в том же месте), может вызвать серьезные проблемы в плане соблюдения требований статьи 14 Конвенции (п. 95).

Тем не менее, хотя принадлежность к меньшинству, отличающемуся от большинства населения особым традиционным образом жизни, не освобождает от необходимости подчиняться общим правилам, направленным на защиту общего достояния всего сообщества, такого как окружающая природная среда, допустима определенная специфика способов применения данных правил в отношении меньшинств. Как Европейский Суд ранее уже отмечал в решении по делу Бакли против Соединенного Королевства от 25 сентября 1996 года⁶⁰, уязвимое положение цыганского меньшинства предполагает, что их потребности и их специфический образ жизни должны приниматься во внимание как при установлении правил городского и сельского планирования, так и при принятии решений в каждом конкретном случае. Таким образом, статья 8 Конвенции возлагает на государства-участники позитивное обязательство способствовать поддержанию цыганами их традиционного образа жизни (п. 96).

Суд принял во внимание, что в принципе цыгане свободны располагаться табором в любом месте, официально отведенном для цыганских стоянок. При этом подобное положение касается не только цыган. С цыганами не обращаются иначе, чем с лицами нецыганского происхождения, которые хотят жить в кибитках и считают проживание в домах для себя неприемлемым. Однако из материалов, представленных Европейскому Суду, в том числе и из решений английских судов, следует, что не установлено достаточное количество мест, которые цыгане находят приемлемыми и где они могут на законных основаниях разместить свои кибитки за плату, которую в состоянии внести (п. 97).

Вместе с тем Суд не считает, что в условиях, когда количество доступных официальных цыганских стоянок не соответствует численности цыганского населения, решение о запрете цыганской семье занимать землю, на которой она намеревалась установить свою кибитку, само по себе, без учета иных обстоятельств, образует нарушение статьи 8 Конвенции. Это, по мнению Суда, было бы равносильно возложению на Соединенное Королевство, как и на другие Договаривающиеся Стороны, в соответствии со статьей 8 Конвенции обязательств по предоставлению цыганскому меньшинству необходимого количества соответствующим образом оборудованных стоянок. Суд не уверен в том, что, несмотря на несомненную эволюцию норм международного права, что подтверждает Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств, а также внутреннего законодательства, касающегося защиты меньшинств, статья 8 может быть истолкована как возлагающая на государства такие далеко идущие обязательства в отношении их общей социальной политики (п. 98).

Суд специально подчеркнул, что статья 8 Конвенции не предоставляет права на обеспечение жильем, не признает такого права и практика Суда (п. 99).

Суд отметил, что в данном деле ему следует решать не вопросы приемлемости общей ситуации (сколь бы прискорбной она ни была), сложившейся в Соединенном Королевстве в свете принятых им на себя международных обязательств, а более узкую проблему - позволяют ли конкретные обстоятельства данного дела говорить о нарушении права заявительницы - г-жи Чепмэн - на уважение ее жилища в смысле статьи 8 Конвенции (п. 100). Однако юридический и социальный контекст, в котором в отношении заявительницы осуществлялись оспариваемые меры по ее удалению с занимаемой территории, является существенным фактором (п. 101).

Размещение жилища без разрешения органов городского и сельского планирования, которое необходимо в соответствии с национальным законодательством, порождает конфликт между правом человека на уважение его жилища, признаваемым статьей 8 Конвенции, и правами других членов сообщества на защиту окружающей среды. Поэтому при решении вопроса о том, является ли обращенное к лицу требование покинуть его дом соразмерным преследуемой легитимной цели, существенное значение имеет, законно или нет данное лицо разместило свое жилище на соответствующей территории. Если дом был установлен на законном основании, это обстоятельство само по себе свидетельствует против правомерности требования властей покинуть его. Напротив, если дом был установлен в определенном месте незаконно, позиция лица, отказывающегося покинуть данную местность, является менее убедительной. Суд должен быть осмотрительным, предоставляя защиту тем, кто, сознательно нарушая законодательный запрет, устанавливает дом на экологически охраняемой территории. Иной подход означал бы поддержку Судом незаконных действий, наносящих ущерб правам других членов сообщества на охрану окружающей среды (п. 102).

Далее Суд отметил, что вмешательство в право на уважение жилища, заключающееся в требовании покинуть занимаемое жилище, является более серьезным тогда, когда у подвергшегося ему лица нет другого жилища, чем тогда, когда другое подходящее жилище у него имеется. (п. 103).

Оценка приемлемости другого жилища предполагает, по мнению Суда, учет, с одной стороны, специфических потребностей лица, интересы которого затрагиваются, а с другой - прав местного сообщества на защиту окружающей среды. При решении этого вопроса широкие пределы усмотрения должны быть предоставлены национальным властям, которые, очевидно, находятся в лучшем положении для того, чтобы дать необходимую оценку этим факторам (п. 104).

Суд учел, что в данном случае затронуты важные стороны жизни заявительницы. Госпожа Чепмэн в течение многих лет придерживалась кочевого образа жизни, время от времени останавливаясь в различных местах, официально не отведенных под цыганские стоянки. Она поселилась на принадлежащей ей земле, которую сочла безопасным местом для длительного размещения своих кибиток. Однако ей было отказано в разрешении на это и от нее потребовали покинуть данную местность. Заявительница дважды была оштрафована. Она покинула принадлежащую ей землю, но затем вернулась, так как была вынуждена постоянно переезжать с места на место. Это подтверждает, что фактически заявительница не хотела продолжать кочевой образ жизни. Она постоянно проживала на одном и том же месте с 1986 по 1990 год и с 1992 года до начала данного процесса. Таким образом, настоящее дело, по мнению Суда, как таковое не связано с традиционным кочевым образом жизни цыган (п. 105).

Суд подчеркнул, что лица, в отношении которых могут быть предприняты оспариваемые принудительные меры, в принципе, и заявительница, практически, имеют возможность представить инспектору по планированию любые материалы, которые, как они считают, подтверждают их доводы и личные особые финансовые и другие обстоятельства, а также соображения по поводу других подходящих для проживания мест и времени, необходимого для того, чтобы найти такое место (п. 106). Суд напомнил, что заявительница разместила кибитку на принадлежащей ей земле, не получив предварительного разрешения органов городского и сельского планирования, которое, как она знала, было необходимо для того, чтобы ее пребывание здесь было законным. В соответствии с установленной процедурой жалобы заявительницы относительно отказа в разрешении на проживание и уведомления о принудительном отъезде были предметом публичного расследования двух инспекторов, которые являлись независимыми экспертами. В обоих случаях инспектор самостоятельно посещал место расположения кибиток и рассматривал возражения заявительницы. В ходе процедуры рассмотрения жалобы учитывались пожелания заявительницы (п. 107).

Суд принял во внимание заключения инспекторов по планированию. Первый инспектор обследовал место расположения кибитки и установил, что при городском и сельском планировании как на национальном, так и на местном уровне преимущественное внимание уделяется нуждам заявителей. Второй инспектор полагал, что использование данного земельного участка для стоянки кибиток наносит серьезный вред окружающей среде и существенно нарушает тишину и спокойствие сельской местности, которая одновременно относится к "зеленому поясу" и является районом, представляющим особую ландшафтную ценность. Он пришел к выводу, что подобное развитие данной местности не соответствует предназначению "зеленого пояса" служить защитой для сельской местности. Доводы заявительницы, согласно его заключению, не могут оправдать игнорирование этих значимых интересов (п. 108).

Были рассмотрены аргументы заявительницы, касающиеся произведенных ею работ по приведению земельного участка в порядок и его сельскохозяйственному освоению, а также трудностей, связанных с подысканием другого места для проживания в данном регионе. Однако оба инспектора признали интересы сохранения характера данной местности более значимыми, чем данные обстоятельства (п. 109). Из докладов инспекторов явствовало, что существуют серьезные основания, связанные с охраной окружающей среды, для отказа в разрешении на размещение кибиток и что личные обстоятельства заявительницы учитывались в процессе принятия решения. Суд также отметил, что если заявительница считала, что компетентные органы не приняли во внимание относящиеся к делу обстоятельства или вынесли необоснованное решение, она могла обратиться в Высокий Суд (п. 110).

Европейский Суд подчеркнул, что при рассмотрении вопроса органами планирования допускалось, что отсутствует другое свободное место, куда заявительница могла бы переехать, как в данном районе, так и в стране в целом. Вместе с тем правительство Великобритании обращало внимание на то, что в стране существуют места, где могут останавливаться цыгане, кроме того, заявительница могла искать такое место и за пределами страны. Несмотря на то что статистика свидетельствует о сокращении местными властями по стране в целом количества мест, отведенных под цыганские стоянки, многие цыганские семьи ведут кочевой образ жизни, не размещаясь на официальных стоянках, и несомненно, что места на этих стоянках периодически освобождаются (п. 111).

Суд согласился с тем, что имеется много других мест, где разрешается устанавливать кибитки. Могла ли заявительница перебраться в эти места в течение достаточно длительного периода, на который ей была предоставлена отсрочка исполнения решения органов планирования, зависит от требований, предъявляемых к территории для того, чтобы считать ее приемлемой для проживания. В данном контексте стоимость участка должна быть сопоставима с платежеспособностью заявительницы, а его расположение - с ее пожеланиями. То, какие расходы заявительница сможет понести исходя из ее имущественного положения, и то, какие требования к расположению участка являются для нее существенными и почему, - все это известно только заявительнице и именно она должна была представить доказательства, подтверждающие эти обстоятельства. Заявительница не представила Суду какую-либо информацию о своем финансовом положении и о том, каким требованиям должно отвечать месторасположение участка земли, чтобы это было для нее приемлемым; Суд также не располагает сведениями о том, какие усилия она предпринимала, чтобы найти другое место для проживания (п. 112).

Таким образом, Суд не может с уверенностью утверждать, что у заявительницы не было иной альтернативы, кроме как продолжать занимать участок земли в районе "зеленого пояса" без разрешения органов планирования. Суд напомнил, что в решении по делу Бакли им было констатировано, что гарантии статьи 8 Конвенции не предполагают, что личные предпочтения заявителя в отношении места проживания обязательно должны превалировать над общими интересами⁶¹. Если проблемы заявительницы связаны с недостатком у нее финансовых средств, то она, по мнению Суда, находится в такой же неблагоприятной ситуации, как и многие другие люди, которые не могут позволить себе продолжать жить там, где им нравится (п. 113).

Суд полагает, что затруднениям заявительницы было уделено надлежащее внимание; они учитывались и в самих правилах выдачи разрешений, которые предусматривали соответствующие процессуальные гарантии для защиты ее интересов, и в процессе реализации ответственными органами планирования своих дискреционных полномочий применительно к специфическим обстоятельствам ее дела. Решения принимались компетентными органами после сопоставления различных конкурирующих интересов. В задачу Суда не входит проверять по существу эти решения, которые являются достаточно обоснованными для того, чтобы в соответствии со статьей 8 Конвенции оправдать вмешательство в осуществление заявительницей своих прав (п. 114).

Гуманитарные соображения, которые на национальном уровне могли бы привести к иным выводам, не могут быть положены в основу решения Европейского Суда; это было бы равносильно освобождению заявительницы от необходимости следовать внутреннему законодательству о городском и сельском планировании и возложению на власти обязанности обеспечить каждой цыганской семье возможность иметь жилище, соответствующее ее потребностям.

По мнению Суда, воздействие решений органов планирования на права заявительницы в свете обстоятельств данного дела не может считаться несоразмерным преследуемой правомерной цели (п. 115). Таким образом, Суд не установил нарушения статьи 8 Конвенции (п. 116).

Суд также не усмотрел в данном случае нарушения статьи 14 Конвенции (п. 130). Заявительница утверждала, что английская правовая система не обеспечивает цыганскому меньшинству возможность вести традиционный образ жизни, обращаясь с цыганами, как и с лицами, принадлежащими к большинству населения, и не учитывая их специфические потребности (п. 127). Суд подтвердил свою правовую позицию, заключающуюся в том, что дискриминация может иметь место и тогда, когда государство необоснованно подвергает одинаковому обращению лиц, находящихся в принципиально различной ситуации⁶², однако, исходя из обстоятельств данного дела, не установил, что меры, предпринятые в отношении заявительницы, не имели под собой справедливых и разумных оснований (п. 129).

Интересно, что по данному делу, рассмотренному Большой Палатой, решение об отсутствии нарушения статьи 8 Конвенции было принято десятью голосами против семи. В совместном особом мнении судей А. Пасто Ридройхо, Дж. Бонелло, Ф.Тюлькенза, В.Стражнецкой, П.Лоренсена, М.Фишбаха и Ж. Кассадевала отмечалось, что вмешательство в права заявительницы нельзя признать "необходимым в демократическом обществе" в связи с тем, что принудительные меры затронули жизненно важные интересы заявительницы в такой мере, которая явно несоразмерна правомерной цели защиты прав других лиц на благоприятную окружающую среду. К такому выводу судьи, оставшиеся в меньшинстве, пришли прежде всего потому, что заявительница, по их мнению, не имела реальной возможности разместиться со своими кибитками где-либо в другом месте. Кроме того, они подчеркнули, что британское правительство как на национальном, так и на местном уровне должным образом не обеспечивает надлежащий учет потребностей цыганского меньшинства. Судьи утверждали, что статья 8 Конвенции налагает на власти обязательство обеспечить цыганам возможность практически и эффективно осуществлять их право на уважение жилища, частной и семейной жизни в соответствии с их национальными традициями.

В отдельном мнении судьи Дж. Бонелло, кроме того, отмечалось, что вмешательство в права заявительницы не может рассматриваться как "предусмотренное законом". Национальное законодательство, подчеркивает он, возлагает на местные власти обязанность по мере необходимости обеспечить соответствующие условия для проживания цыган на их территории или для посещения ее. Однако местные власти оказались не в состоянии надлежащим образом выполнить обязанность по разработке правил пребывания цыган на данной территории (п. 4 отдельного мнения). Судья полагает, что публичные власти, которые не выполняют свои юридические обязанности, не могут ссылаться на то, что действуют "в соответствии с законом". Классическая конституционная доктрина "чистых рук" препятствует тому, кто ранее нарушал закон, обращаться за правовой защитой (п. 5 отдельного мнения).

Публичные власти, утверждает судья Бонелло, должны подчиняться закону, как и любое частное лицо. Их ответственность неизмеримо больше, чем у лиц, принадлежащих к незащищенным слоям населения, которые фактически вынуждены игнорировать закон для того, чтобы иметь возможность осуществлять их фундаментальное право на уважение частной и семейной жизни, - лиц, которым приходится нарушать закон в связи с упущениями, допущенными ранее публичными властями (п. 6 отдельного мнения).

В настоящем деле, по мнению судьи, и публичные власти, и частное лицо несомненно вышли за рамки законности. Но именно невыполнение закона публичными властями обусловило и спровоцировало последующее нарушение закона частным лицом. Упущения властей создали ситуацию, которая почти оправдывает допущенное частным лицом нарушение. Судья полагает, что невозможно объяснить, почему суд, осуществляющий защиту прав человека, с большим пониманием отнесся к серьезным нарушениям закона, допущенным более сильной стороной, чем к нарушению, которое была вынуждена совершить слабая сторона (п. 7 отдельного мнения).

В данном деле, утверждает Дж. Бонелло, Суд столкнулся с ситуацией, когда индивид был вынужден нарушить закон, потому что публичные власти не несли ответственность за свои собственные упущения. Судебное решение в пользу последних и против первого, по его мнению, внушает тревогу. Суд по правам человека, решив, что власти, явно нарушившие принцип верховенства права, действовали "в соответствии с законом", дает серьезные основания для беспокойства относительно признаваемой им нравственной системы ценностей (п. 8 отдельного мнения).

13. Между тем некоторые отношения, связанные с пользованием жилищем, не подпадают под сферу действия статьи 8 Конвенции.

В деле Лангборгер против Швеции⁶³ заявитель, ссылаясь на статью 8 Конвенции, обжаловал предоставление союзу арендаторов права вести переговоры от имени нанимателей о размере платы за квартиру, в которой он жил. В решении от 22 июня 1989 года Суд отметил, что гарантии в отношении уважения жилища, предоставляемые статьей 8 Конвенции, не распространяются на вопросы, связанные с арендной платой, а также не затрагивают права и обязанности, возникающие из договора найма.

Не предполагает статья 8 Конвенции и право иметь жилище. Подобная позиция была сформулирована Комиссией по правам человека еще в 50-х годах ХХ века⁶⁴, и с тех пор Суд в целом ее придерживается.

Так, в решении по делу Велоза Баррето против Португалии от 21 ноября 1995 года⁶⁵ Суд отметил, что уважение частной и семейной жизни не предполагает наличия в национальном законодательстве положений, обеспечивающих каждой семье возможность иметь собственный дом. Заявитель, живший со своей семьей вместе с родителями жены, получил по наследству от своих родителей дом. Данный дом был сдан в аренду, и заявитель начал процедуру расторжения договора найма на том основании, что дом нужен ему самому для проживания. Однако португальские суды не установили наличия надлежащей "потребности", необходимой согласно внутреннему законодательству для расторжения договора найма.

Европейский Суд отметил, что, поскольку статья 8 Конвенции не предусматривает право иметь жилище, ее положения не могут быть истолкованы как возлагающие на государство обязанность предоставлять собственнику дома право восстанавливать владение домом, сданным в аренду, по его требованию или в иных случаях. В соответствии с португальским законодательством расторжение договора найма возможно, если дом необходим собственнику для проживания. По мнению Европейского Суда, данное положение преследует легитимную цель социальной защиты нанимателей, что способствует экономическому благосостоянию страны и защите прав других лиц. Применяя это положение законодательства, португальские суды не действовали произвольно или необоснованно и не нарушили свое обязательство обеспечить справедливый баланс между конкурирующими интересами.

Авторитетные комментаторы Конвенции отмечают, что в данном деле Европейский Суд фактически рассматривал конфликт между правами на жилище двух лиц - собственника и нанимателя дома, - правами, которые по своей сути являются социально-экономическими. Обращение Суда к решению этих проблем может вовлечь его в необходимость давать юридическую оценку социальным и экономическим вопросам, составляющим жилищную политику государства. Таким образом, отмечают комментаторы, сегодня Суд не готов утверждать, что право на уважение жилища предполагает и право на (приличное) жилище. Признание этого означало бы серьезную "социализацию" статьи 8 Конвенции⁶⁶.

Констатируя неприемлемость жалобы г-жи Панченко против Латвии⁶⁷, Европейский Суд прямо указал, что Конвенция не гарантирует социально-экономические права, в том числе и право не бесплатное жилище.

В решении по делу Чепмэн против Соединенного Королевства Суд еще раз подчеркнул, что статья 8 Конвенции не предоставляет право на обеспечение жильем. Подобное право не признается и практикой Суда. Конечно, желательно, чтобы каждый человек имел место, где бы он мог достойно жить и которое он мог бы назвать своим домом, но, к сожалению, в государствах-участниках Конвенции много людей не имеет своего дома. Выделение государством средств для обеспечения каждого жильем является вопросом политики, а не юриспруденции (п.99).

Вместе с тем в совместном особом мнении по данному делу судей А. Пасто Ридройхо, Дж. Бонелло, Ф.Тюлькенза, В.Стражнецкой, П.Лоренсена, М.Фишбаха и Ж. Кассадевала отмечалось, что право на обеспечение жильем не находится абсолютно вне сферы действия статьи 8 Конвенции. Европейский Суд допускает, что при определенных обстоятельствах отказ властей в помощи при разрешении жилищных проблем может вызвать вопросы в плане соблюдения статьи 8 Конвенции (п. 7 особого мнения). В частности, в решении по делу Мардзари против Италии от 4 мая 1999 года⁶⁸ Суд признал, что отказ властей оказать помощь в обеспечении соответствующим жилищем лица, страдающего тяжелой болезнью, может при определенных обстоятельствах (если это серьезно затрагивает частную жизнь данного лица) стать предметом его рассмотрения. Обязательства в соответствии со статьей 8 Конвенции возникают у государства, если имеется прямая и непосредственная связь между оспариваемыми заявителем мерами и его частной жизнью⁶⁹.

---

¹  Eur. Court H.R. Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B. Paras. 27-34. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 1. С. 768-773; Funke v. France, Judgment of 25 February 1993. Series A. No. 256-A. Para. 48. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 788-795; Chapman v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001. Para. 74.

²  Eur. Court H.R. Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B. Paras. 27-34; Funke v. France, Judgment of 25 February 1993. Series A. No.256-A. Para. 48.

³  Eur. Court H.R. Akdivar and Others v. Turkey, Judgment of 16 September 1996. Reports. 1996-IV. Para. 88. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 2. С. 216-247; Chapman v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001. Paras. 74, 117-120.

⁴  Eur. Court H.R. Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B. Para.40; Chapman v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001. Para. 120.

⁵  Eur. Court H.R. Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B. Para. 37.

⁶  Eur. Court H. R. Gillow v. the United Kingdom, Judgment of 24 November 1986. Series A. No. 109.

⁷  Eur. Court H.R. Gillow v. the United Kingdom, Judgment of 24 November 1986. Series A. No. 109. Commission's Report of 3 October 1984.

⁸  Eur. Court H.R. Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B.

⁹  Eur. Court H.R. Schonenberger and Durmaz v. Switzerland, Judgment of 20 June 1988. Series A. No. 137; Huvig v. France, Judgment of 24 April 1990. Series A. No. 176-B; Campbell v. the United Kingdom, Judgment of 25 March 1992. Series A. No. 233.

¹⁰  Eur. Court H.R. Louzidou v. Turkey, Judgment of 18 December 1996. Reports. 1996-VI. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. С. 362-390.

¹¹  Eur. Court H.R. Chappell v. the United Kingdom, Judgment of 30 March 1989. Series A. No. 152-A; Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B; Funke v. France, Judgment of 25 February 1993. Series A. No.256-A. Paras.47-59.

¹²  Eur. Court H.R. Murray v. the United Kingdom, Judgment of 28 October 1994. Series A. No.300-A. Paras.83-95. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т.2. С. 32-53.

¹³  Eur. Commission H.R. Greek Case, Report of 5 November 1969. Yearbook. 1969. No. 12. Vol.II. P. 152-153.

¹⁴  Eur. Court H.R. McLeod v. the United Kingdom, Judgment of 23 September 1998.

¹⁵  Eur. Court H.R. Akdivar and Others v. Turkey, Judgment of 16 September 1996. Reports. 1996-IV. Paras. 78-88.

¹⁶  Eur. Commission H.R. Cyprus v. Turkey, Report of 10 July 1976. Paras.208-210 (not published).

¹⁷  Eur. Commission H.R. Application 7456/76, Wiggins v. the United Kingdom, Decision of 8 February 1978. DR. 1978. No. 13. P.40; Eur. Court H.R. Gillow v. the United Kingdom, Judgment of 24 November 1986. Series A. No. 109.

¹⁸  Eur. Court H.R. Chapman v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001.

¹⁹  Eur. Court H.R. Powell and Rayner v. the United Kingdom, Judgment of 21 February 1990. Series A. No. 172. Paras.37-46. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С.659-667; Eur. Commission H.R. Application 13728/88, S v. France, Decision of 17 May 1990. DR. 1990. No. 65. P. 250.

²⁰  Eur. Court H.R. Lopez Ostra v. Spain, Judgment of 9 December 1994. Series A. No.303-C. Paras. 44-58. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. С. 69-78; Guerra and Others v. Italy, Judgment of 19 February 1998. Reports. 1998-I. Para. 60.

²¹  Подробнее см.: Верховенство права.

²²  Eur. Court H.R. Kruslin v. France, Judgment of 24 April 1990. Series A. No. 176-A. Para. 27. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 668-674.

²³  Eur. Court H.R. Kruslin v. France, Judgment of 24 April 1990. Series A. No. 176-A. Para.29.

²⁴  Eur. Court H.R. The Sunday Times v. the United Kingdom, Judgment of 26 April 1979. Series A. No. 30. Para. 47. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 198-230.

²⁵  Eur. Court H.R. Kruslin v. France, Judgment of 24 April 1990. Series A. No. 176-A. Para. 29; Huvig v. France, Judgment of 24 April 1990. Series A. No. 176-B. Para.28.

²⁶  Eur. Court H. R. The Sunday Times v. the United Kingdom, Judgment of 26 April 1979. Series A. No. 30. Para. 49.

²⁷  Eur. Court H. R. The Sunday Times v. the United Kingdom, Judgment of 26 April 1979. Series A. No. 30. Para. 49.

²⁸  Eur. Court H.R. Klass and Others v. Federal Republic of Germany, Judgment of 6 September 1978. Series A. No. 28. Paras. 42, 49. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 168-186; Silver and Others v. the United Kingdom, Judgment of 25 March 1983. Series A. No. 61. Paras. 88-90; Malone v. the United Kingdom, Judgment of 2 August 1984. Series A. No. 82. Paras. 67-68; Kruslin v. France, Judgment of 24 April 1990. Series A. No. 176-A. Para. 30.

²⁹  Так в тексте официального перевода Конвенции на русский язык (СЗ РФ. 2001. №2. Ст. 163). Аутентичные тексты на английском и французском языках содержат термины "public safety" и "surete publique", которые точнее переводить как "общественное спокойствие". Такой вариант использовался в первоначальной версии перевода Конвенции на русский язык (СЗ РФ. 1998. №20. Ст. 2143).

³⁰  Eur. Court H.R. Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B. Para. 36.

³¹  Eur. Court H.R. Chappell v. the United Kingdom, Judgment of 30 March 1989. Series A. No. 152-A.

³²  Eur. Court H.R. Chapman v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001. Paras.80-82.

³³  Eur. Court H.R. Golder v. the United Kingdom, Judgment of 21 February 1975. Series A. No. 18. Para. 44. Перевод на русский язык см.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. С. 39-80.

³⁴  См. подробнее: Верховенство права.

³⁵  Eur. Court H.R. Funke v. France, Judgment of 25 February 1993. Series A. No.256-A.

³⁶  Первоначально данная правовая позиция была выражена Судом в решении по делу Класс и другие против Федеративной Республики Германии от 6 сентября 1978 года. См.: Eur. Court H.R. Klass and Others v. Federal Republic of Germany, Judgment of 6 September 1978. Series A. No. 28. Para. 42.

³⁷  Eur. Court H.R. Handyside v. the United Kingdom, Judgment of 7 December 1976. Series A. No.24. Para.48; The Sunday Times v. the United Kingdom, Judgment of 26 April 1979. Series A. No. 30. Para. 59.

³⁸  Eur. Court H.R. Belgian Linguistic Case, Judgment of 23 July 1968. Series A. No.6. Para. 5.

³⁹  Eur. Court H.R. Chapman v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001.

⁴⁰  Ранее аналогичная правовая позиция была выражена в решении по делу Гиллоу против Соединенного Королевства от 24 ноября 1986 года. См.: Eur. Court H.R. Gillow v. the United Kingdom, Judgment of 24 November 1986. Series A. No. 109. Para.55.

⁴¹  Eur. Court H.R. Powell and Rayner v. the United Kingdom, Judgment of 21 February 1990. Series A. No. 172. Para.41; Lopez Ostra v.Spain, Judgment of 9 December 1994. Series A. No.303-C. Para. 51.

⁴²  Eur. Commission H.R.Cyprus v.Turkey, Report of 10 July 1976. Paras.208-210 (not published).

⁴³  Eur. Court H. R. Akdivar and Others v. Turkey, Judgment of 16 September 1996. Reports. 1996-IV.

⁴⁴  Eur. Court H.R. Chappell v. the United Kingdom, Judgment of 30 March 1989. Series A. No. 152-A.

⁴⁵  Eur. Court H.R. Niemietz v. Germany, Judgment of 16 December 1992. Series A. No.251-B.

⁴⁶  Eur. Court H.R. Funke v. France, Judgment of 25 February 1993. Series A. No.256-A.

⁴⁷  Eur. Court H.R. Murray v. the United Kingdom, Judgment of 28 October 1994. Series A. No.300-A.

⁴⁸  Eur. Commission H.R. Application 11185/84, Decision of 11 March 1985. DR. 1985. No.42. P. 275 (280).

⁴⁹  Eur. Commission H.R. Application 7456/76, Wiggins v. the United Kingdom, Decision of 8 February 1978. DR. 1978. No. 13. P.40.

⁵⁰  Eur. Court H.R. Gillow v. the United Kingdom, Judgment of 24 November 1986. Series A. No. 109.

⁵¹  Van Dijk P., van Hoof G.J.H. Theory and Practice of the European Convention on Human Rights. The Hague, 1998. P. 527.

⁵²  Eur. Court H.R. Powell and Rayner v. the United Kingdom, Judgment of 21 February 1990. Series A. No. 172.

⁵³  Eur. Commission H.R. Application 13728/88, S v. France, Decision of 17 May 1990. DR. 1990. No. 65. P. 250.

⁵⁴  Электростанция была построена на противоположном берегу реки на расстоянии 300 метров от дома заявительницы.

⁵⁵  Desgagne R. Integrating Environmental Values into the European Convention on Human Rights // American Journal of Internatoinal Law. 1995. Vol.89. No.2. P.273.

⁵⁶  Eur. Court H.R. Lopez Ostra v. Spain, Judgment of 9 December 1994. Series A. No. 303-C.

⁵⁷  Eur. Court H.R. Guerra and Others v. Italy, Judgment of 19 February 1998. Reports. 1998-I.

⁵⁸  Данные правовые позиции были воспроизведены Судом в решениях по аналогичным делам Биэд против Соединенного Королевства и Костер против Соединенного Королевства, провозглашенных в тот же день. См.: Eur. Court H.R. Beard v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001; Coster v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001.

⁵⁹  Eur. Court H.R. Chapman v. the United Kingdom, Judgment of 18 January 2001.

⁶⁰  Eur. Court H.R. Buckley v. the United Kingdom, Judgment of 25 September 1996. Reports. 1996-IV. Paras.76, 80, 84.

⁶¹ Eur. Court H.R. Buckley v. the United Kingdom, Judgment of 25 September 1996. Reports. 1996-IV. Para. 81.

⁶²  Eur. Court H.R. Thlimmenos v. Greece, Judgment of 6 April 2000. Para.44.

⁶³  Eur. Court H.R. Langborger v. Sweden, Judgment of 22 June 1989. Series A. No. 155.

⁶⁴  Eur. Commission H.R. Application 159/56, X v. Federal Republic of Germany. Decision of 29 September 1956. Yearbook. 1955-1957. No. 1. P. 202 (203).

⁶⁵  Eur. Court H.R. Velosa Barreto v. Portugal, Judgment of 21 November 1995. Series A. No.334.

⁶⁶  Van Dijk P., van Hoof G. J.H. Op. cit. P. 525-526.

⁶⁷  Eur. Court H.R. Pancenko v. Latvia, Decision of 28 October 1999.

⁶⁸  Eur. Court H.R. Marzari v. Italy, Decision of 4 May 1999.

⁶⁹  Eur. Court H.R. Botta v. Italy, Judgment of 24 February 1998. Reports. 1998-I. Paras.33-34.

Содержание